— Я же с этого начал. Как вошел, попросил прощения за опоздание, — парирую я.

Билл хмурится.

— Хорошо, Зак. Пока забудем об этом. Насколько я знаю, у тебя возникла проблема. Расскажи нам вкратце, что там с проектом «Найк».

Я рассказываю собравшимся о свушах, которые оказались не того цвета, и о том, что Ходжес не собирается признавать свою вину, не упомянув, что я не отвечаю на его звонки, потому что посредник должен непременно перезванивать клиенту. После этого мы с Биллом перебрасываемся короткими вопросами и ответами, как на очередном тренинге для менеджеров, на которые нас регулярно посылает головной офис «Спэндлера». Общий курс регулирования кризисных ситуаций, кофе и пончики за счет фирмы.

— Кто поставщик?

— «Циндао Таргет».

— Мы можем на них как-то надавить? У кого-то еще есть контракты с Циндао?

Но никто из присутствующих не имеет с ними дела. Я это уже знаю.

— Сколько мы потеряем, если сделаем Ходжеса героем за наш счет?

— В общей сложности около пятидесяти тысяч, — отвечаю я, — не считая стоимости срочной доставки.

— Он планировал еще что-то у нас заказывать?

— Это пробный проект, — вздыхаю я.

— Черт, — Билл на мгновение задумывается. — Ходжес — хороший клиент? Имеет ли смысл делать на него ставку?

Ни один разговор с Биллом не обходится без спортивных метафор.

— Ходжес — придурок.

Билл громко вздыхает.

— Зак, ты не прав, — с деланым упреком произносит он, как будто не исключает возможности, что клиенты могли напичкать наш офис «жучками», маленькими такими микрофончиками размером с божью коровку, с фирменными свушами внутри.

— Что ж, прошу прощения, — раздраженно отвечаю я. — Но вам самим-то разве не надоело гнуть шею перед такими вот Крейгами ходжесами? Вы создали целую систему документации, практически с головой завалили нас отчетами, и все для того, чтобы не допустить подобного развития событий. Чтобы такого никогда не случилось. Какой тогда смысл во всей этой канители, если в итоге нам все равно приходится отдуваться за других?

— Не согласен, — возражает Билл запальчиво. — Я не гну ни перед кем шею. Я всего лишь ищу наиболее выгодный для нас выход. Это моя работа. Наша работа. Мы же профессионалы. Мы не имеем права рисковать крупным клиентом лишь потому, что ты невысокого мнения об одном из сотрудников их компании. Пятьдесят тысяч — ничто, капля в море. Невелика цена за то, чтобы удержать «Найк». Я лишь хотел сказать, что не нужно мелочиться: сэкономим на грош, а потеряем на тысячу.

— О да, конечно, — отвечаю я, не скрывая сарказма.

— Зак, — с напускным добродушием произносит Билл, медленно снимая очки, — что с тобой происходит?

Чутье подсказывает мне, что пора заткнуться. Надо покорно выслушать его нотации, перетерпеть эту выволочку для менеджеров среднего звена, ответить на вопросы и покорно выполнить распоряжения. Я же грублю ему при всем отделе, чего Билл явно не заслужил и что в итоге лишь вынудит его применить силу, чтобы показать, кто тут главный. Для меня это не самое мудрое решение с точки зрения карьеры, как ни крути. Но сегодня в мой член засунут трубку, чтобы попасть в мочевой пузырь, и пусть со мной никогда раньше такого не было, я готов биться об заклад, что лучше бы мне вместо этого выжгли клеймо на глазу и что пятнышко на стенке мочевого пузыря, скорее всего, круто изменит мою жизнь, так что, уж простите, трезво рассуждать я не способен. Да и, в конце концов, Билл сам напросился.

— Происходит. Еще как происходит, — отвечаю я, поднимаясь с места. — Мне до смерти надоело целовать в задницу всех этих тупых бездельников и офисных крыс, наступать на горло собственным принципам и расплачиваться за чужую некомпетентность и лень, и все это лишь для того, чтобы что-то продать. С каких это пор неважно, кто прав, кто виноват? Мы каждый день жрем чужое дерьмо, и сдается мне, я перебрал клетчатки. Пусть я всего лишь менеджер, но я профессионал своего дела, я уважаю себя и считаю, что играть надо честно!

Мою тираду встречают изумленным молчанием. Коллеги впились в меня взглядом, гадая, насколько серьезно я влип на этот раз. Само собой, я не хотел, чтобы мои слова прозвучали как призыв к оружию, но будь я проклят, если остальные не кивают в знак согласия. Раздаются даже еле слышные хлопки, но тут Билл бьет кулаком по столу, точно судья молотком, и все смолкает. Он медленно поднимается, и я буквально вижу, как он мысленно подбирает в личной базе данных готовый шаблон для такого случая.

— Послушай, Зак, — наконец произносит он, видимо, так и не найдя ничего подходящего, — я не понимаю, какая муха тебя укусила. Возможно, нам следует организовать специальную встречу, чтобы обсудить политику и стратегию компании по таким вопросам, но сейчас для этого не место и не время. Успокойся и займись делом. Нельзя терять мяч из виду. (Уже вторая спортивная метафора, разумеется, если вы их считаете. Я — да.) Бизнес есть бизнес. Ты не можешь на это обижаться.

— Очень даже могу.

— Как бы ты ни относился к Ходжесу, он все-таки твой клиент, он клиент корпорации «Спэндлер». Вспомни правило трех «К»: кризис плюс коммуникация равняется контроль. Веди себя как профессионал. Перезвони клиенту, — отрезает Билл. — В общем, разберись.

Я глубоко вздыхаю, уже пожалев, что затеял этот разговор. Теперь они целый день будут об этом судачить, в красках расписывая случившееся остальным сотрудникам, и решат, что я рехнулся, как Клэй. Наверняка в их глазах я стал одним из кандидатов на вылет. Так почему бы мне не проявить инициативу?

— Хорошо, я ему позвоню, — обещаю я.

— И потом загляни ко мне, чтобы обсудить ход игры.

Это уже третья спортивная метафора. Три мяча подряд в одни ворота.

— Ладно.

Билл заводит старую песню о том, что не бывает проблем, есть только возможности, но я, не дослушав, выхожу из кабинета и несусь по коридору, а он что-то сердито кричит мне вслед. Я понимаю, мне следовало бы остаться, но жизнь, черт возьми, слишком коротка, чтобы слушать подобный бред.

Доктор Сандерсон, сжимая в руке нечто похожее на миниатюрный сантехнический трос для прочистки засоров, описывает ужасы, которые собирается со мной проделать.

— Эта процедура называется цистоскопия, — объясняет он. — Мы входим в мочевой пузырь через уретру. Вот эта камера позволит все подробно рассмотреть.

Я с трудом понимаю, о чем он говорит, потому что в эту самую минуту молодая темноволосая латиноамериканка держит мой пенис в своих затянутых в латексные перчатки ручках и чем-то его мажет, слегка наклоняясь ко мне, а я боюсь, что у меня того и гляди встанет. Если такое бывает в метро или за столом на работе, так почему не сейчас? Раздвинув ноги, я откидываюсь на смотровой стол. Из одежды на мне только тонкий халат, который выдала помощница врача непосредственно перед процедурой. Движения ее ловки и профессиональны; интересно, сказывается ли на ее сексуальной жизни то, что ей приходится каждый божий день теребить чьи-то сморщенные мягкие пиписьки. «Перестань, милый, хватит с меня на сегодня мужских причиндалов, я их уже видеть не могу!»