litbaza книги онлайнРазная литератураТет-а-тет. Беседы с европейскими писателями - Николай Дмитриевич Александров

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 123
Перейти на страницу:
Например, мне интересен тот переход от романтизма к декадансу, который наблюдается в живописи прерафаэлитов. Прерафаэлиты вообще многому положили начало. Спору нет, у них немало безвкусицы, здесь я согласен с тем, что часто говорят. Но есть и отличные вещи. Некоторые их образы мне кажутся прекрасными. Но всего важнее то, что в их искусстве берет исток многое другое. Без них не было бы венской живописи, не было бы Климта и многих других. Они повлияли и на литературу символизма. Если уж говорить о живописи, которая мне близка, то это скорее начало двадцатого века — такие художники, как Боннар Вюйар то есть художники, создававшие свой особый мир совсем небольшой и глубоко личный. В то же время, как я вам уже говорил, меня интересуют биографии некоторых художников, но это вовсе не обязательно означает, что я больше всего люблю именно их живопись.

Быть может, играет роль то, что вы родом из городка Овер-сюр-Уаз, где жили многие импрессионисты. Оказало ли это обстоятельство на вас какое-то влияние?

Вы правы, в этом действительно есть какой-то знак судьбы. Недаром мою манеру письма не раз называли импрессионистической. Наверно, это неслучайно: в нашей округе и вправду много мест, так или иначе связанных с импрессионистами. Совсем неподалеку, в деревушке Шапонваль, есть дом, в котором бывал Ван Гог. Рядом работал и жил Писарро. Конечно, все это, быть может, и случайно… Но я все-таки вижу тут знак судьбы. Так или иначе, мой родной край сильно на меня повлиял. Впрочем, это влияние связано не только с импрессионистами, но и с другими обстоятельствами моей жизни — а именно с тем, что я долго жил в здании самой школы. Ведь мои родители были школьными учителями, и мы жили в самой школе. А когда постоянно находишься в школе, у тебя устанавливаются особые отношения со всеми… Это очень важно для меня. Когда ты сын учителя, то днем сидишь в классе вместе с другими, а вечером, если хочешь, можешь снова прийти в тот же класс — но уже один. А мне как раз всегда были свойственны противоположные стремления: я люблю бывать в компании, но в то же время ценю одиночество. Точно так же могу сказать, что мне нравится чувствовать себя счастливым, но нравится и грустить. Одно для меня не существует без другого. А здание школы — это одновременно и оживленный класс, полный учеников, и пустой класс — его я тоже люблю. В этом пустом классе я вечерами читал, там учился играть на гитаре, там переживал свою первую любовь и пел свои песенки, правда без гитары, и наконец там же, в награду за мои страдания, познакомился с другой девушкой. Вот.

Можно ли назвать ваши романы «Суидборн» и «Осень» романами на реальной основе — в том смысле, что в них отображены какие-то действительные события? Или это чистый вымысел? Например сцена на кладбище — реальность или вымысел?

Да, это подлинный факт, хоть он и кажется невероятным. Но должен сказать, что между «Осенью» и «Сундборном» — огромное различие, хотя бы потому, что рассказчик в «Сундборне» — лицо полностью вымышленное, он совсем на меня не похож. Зато там, где речь идет о Серене Крейере и Карле Ларсоне, двух художниках, — там много подлинного. Напротив, «Осень», другой роман, очень близок к историческому повествованию. Скажем так: в том, что касается фактов, этот последний роман можно с полным правом назвать историческим. Конечно, я попытался сделать из этого материала литературное повествование, я следовал определенным принципам письма. Но то, что я пишу о Россетти это известный исторический факт. Он действительно дал обет похоронить свои стихотворения вместе с женщиной, которую любил, — Элизабет Сиддаль. А позже, через несколько лет, извлек их из могилы и опубликовал. Говорят, он увидел, вскрыв могилу, что тление не коснулось тела его возлюбленной. И будто бы он несколько раз спускался к ней.

Думаю, писать роман и короткий текст, например эссе, — для вас не одно и то же. Как вы определите различие между романом и эссе? Разумеется, я спрашиваю не о том, каково в принципе это различие, а о том, что оно значит именно для вас.

Ну, романы мне писать очень трудно, невероятно трудно. Если разобраться, я не чувствую в себе способностей романиста. Но роман мне интересен, потому что он позволяет описывать ту или иную ауру, какие-то мгновенья человеческой жизни. И вот то, что это мгновенье можно включить в повествование, — большое достоинство романной формы. Тем самым, предлагая эти описания читателю, вы как бы скрываете от него их подлинное значение — как человек, который отрывает от подарка этикетку с ценой. То есть вы преподносите эти описания мимоходом — так, между прочим. И все же роман для меня остается лишь формой, позволяющей изображать какие-то сценки, передавать определенную атмосферу… Ведь я же не настоящий романист. Я не верю своим героям, я никогда не стану вас убеждать, будто то-то и то-то сказал мой герой, а не я сам. И еще: если даже просто говорить о моих вкусах, о том, что я читаю, меня сейчас вовсе не назовешь заядлым читателем романов. По правде сказать, если мне что и нравится в литературе — так это отнюдь не романы. Сами видите: я не умею писать романы, гораздо легче и с ббльшим удовольствием я пишу короткие тексты. Долгое время меня уверяли, что их нельзя публиковать, они, мол, плохо раскупаются, не имеют спроса. А потом успех «Первого глотка пива» позволил мне заниматься этим делом. Все вдруг поняли, что эта литература тоже может найти своего читателя. А раньше такие книги считались трудным чтением.

Каково, по-вашему, различие между детской и взрослой литературой — если, конечно, оно вообще существует?

Прежде считалось хорошим тоном говорить, что различия нет, нет отдельной детской и отдельной взрослой литературы. Я с этим не совсем согласен. Я вот время от времени пишу именно для детей. Конечно, это вовсе не значит, что для детей я пишу хуже, — я пишу для них иначе. Например я выбрал из двух своих книг — из «Первого глотка пива» и «Загубленной сиесты» — кое-какие рассказики и объединил их в сборники для детей. Они называются «Все прекрасно» и «Все по-прежнему прекрасно». Эти книги рассчитаны на ребенка. И я бы сказал, что в них я стремился еще точнее передавать мое ощущение жизни — мне ведь приходилось использовать более простые слова. Я не мог

1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 123
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?