— "Вулси". Моторка.

Название ничего мне не говорило.

— Лодки — это не по моей части, мистер Хаммер. Старая развалина, вот и все. Он вечно чинил ее, смазывая чем-то. Короче говоря — хобби.

— Ну и плавал на ней?

— Ясное дело. Когда погода позволяла. Не слишком полагался на посудину, когда поднимался ветер и волны. Вообще, по больше части плавал по реке.

— А тебя когда-нибудь брал?

— Да. Когда я был мальчишкой. Но мне не больно-то нравилось. Это по его части, не по моей.

Я продолжил расспросы о прежде неведомой мне стороне жизни Дули.

— И приставали к берегу вы в каких-то определенных местах, да?

— Нет, конечно. Так, мотались себе взад-вперед, а он все рассказывал, как мечтает выйти в открытое море. А если и останавливались, так только чтоб заправиться или купить сандвич.

— Тогда куда же вы плавали? Марвин раздраженно поморщился.

— А куда можно плавать по Гудзону?.. Ну, пару раз добирались до Олбани. Целое путешествие... Но по большей части плыли на север до Покипси или на юг, до Медвежьей горы. Если меня начинало укачивать, сразу заворачивали домой.

— А где он держал лодку?

— Был такой старый маленький причал в нескольких милях к северу от Ньюбурга. Теперь ничего особенного, но тогда, в старые времена, там стояло с дюжину яхт.

— И кто владелец этого причала?

— Да откуда ж мне знать? Ведь это когда было... Я ж еще мальчишкой был. Вроде бы тогда заведовал этим делом один старик. Теперь ему, должно быть, не меньше восьмидесяти. Небось уже помер... — Он сделал паузу и, слегка откинув голову, заглянул мне в глаза. — Вы так и не ответили на мой вопрос.

— Твой отец вовсе не был дезертиром, Марвин. Просто стал из плохого матроса чертовски хорошим солдатом. Короче говоря, записался добровольцем. И всегда был прекрасным воякой.

Снова долгий пристальный взгляд.

— И вы проделали весь этот путь, чтоб сообщить мне, где его прах?

— Только потому, что твой отец оставил такое распоряжение.

— А что еще он оставил? — многозначительным тоном осведомился он.

— А еще я хотел спросить, не мог бы ты сообщить мне кое-какие подробности, связанные с его смертью?

— Ну, вам о том лучше знать, мистер Хаммер. — Я выждал, и он нехотя добавил: — Убили его просто так, ни за что. Ведь он, по сути дела, был никем. Никакой собственности, кроме того дома, ничем не примечательная работа... Никаких вроде бы неприятностей... И тем не менее его убили. И это вовсе не похоже на несчастный случай.

— Думаю, это того рода случай, которого долго ждут, — сказал я. — Ты каких-нибудь друзей его знаешь?

— Нет. Сроду не слышал, чтоб они у него водились. Нет, одного как-то видел. Старика Гарриса.

— Кого?

— Ну, был такой старый чудак. Его еще прозвали Гаррис Швыряла.

— Как-как?

Вельда ответила из другого конца комнаты:

— Был такой бутлегер, еще в дни сухого закона. Говорят, он получил это прозвище за то, что прославился своим умением очень быстро закидывать коробки с нелегальным спиртным в грузовики.

— Откуда ты это знаешь? — спросил я.

— Много читаю, — невозмутимо ответила Вельда. — Хочешь послушать дальше?

— Да, — кивнул я, — хочу.

— Прекрасно. Итак, Гаррис Швыряла был весьма преуспевающим и ловким поставщиком, ни разу не попадался и очень разбогател. Ходили, правда, слухи, что он — фигура подставная, что за ним стоит кто-то еще, но доказать это так и не удалось. И тем не менее он пользовался большим влиянием в среде крупных рэкетиров тех времен.

Я взглянул на Марвина.

— Это на него похоже?

Надо сказать, что речь Вельды произвела на него впечатление. Он так и застыл с разинутым в изумлении ртом.

— Ну да... — кивнул он наконец. — В целом похоже. Да, это точно он. Пару раз прятался у моего старика, когда кто-то висел у него на хвосте.

— За что его преследовали, не знаешь?

Марвин пожал плечами.

— Речь шла о том, что Швыряла, продавая крупные партии спиртного в большом городе, сбил тем самым цену у местных поставщиков, а потом смылся.

— Но послушай, ведь речь идет о временах, когда сухой закон уже отменили. И все эти грабежи, нападения на машины со спиртным давным-давно вышли из моды.

В ответ он снова пожал плечами.

— Откуда мне знать? Ведь я был мальчишкой. Просто помню, как он и отец посмеивались над обманутыми, вот и все.

— Думаешь, отец тоже был в деле?

— Мой старик? Да нет, что вы! Он бы никогда не стал встревать в такое. Жил себе потихоньку, день прошел — и слава Богу. А потом вдруг это... Стал подручным у мафии, и его пристрелили, как какого-нибудь стукача. За что? Да как бы и ни за что... — Марвин потер руки, провел ладонями по лицу, пригладил волосы. — Еще вопросы будут?

— А ты ответишь, если я спрошу?

— Смотря о чем.

Я протянул ему одну из своих старых визиток, которую Вельда сунула мне в карман.

— Всего один вопрос, Марвин.

— Да?

— Твой отец был убит не случайно. Тот, кто сделал это, мог подумать, что он поделился кое-какой информацией с тобой и...

— Он ничего мне не говорил! Он...

— Мы-то с тобой это знаем, а вот убийца — нет. Он продолжит свое черное дело, и чем быстрее мы вычислим и обезвредим его, тем дольше будешь жить. Так что подумай хорошенько, Марвин.

Я взял Вельду под руку и повел к двери. Мы спустились вниз. И тут она остановилась у входной двери, сунула руку под плащ. Я знал, что там у нее находится револьвер 38-го калибра, и схватил ее за запястье. На улице уже стемнело, мы заехали в незнакомый и опасный район, где можно было ожидать чего угодно и где патрульные машины проезжают чрезвычайно редко.

— Но за нами никто не следил... — начал я.

— Ты в плохой форме, Майк.

— Чутье еще никогда меня не подводило, куколка. После той маленькой бомбочки я держу ушки на макушке. — Я вышел на улицу и огляделся. Потом жестом дал Вельде знак следовать за мной. Машина была на месте. Никто ее не поцарапал, не помял, не изгадил, ничего такого. И внутрь никто не пытался заглянуть — о том свидетельствовал крошечный клочок бумаги, оставленный мной в ручке дверцы.

— Все чисто, — сказал я.

— Почему бы не заглянуть под капот?

Я достал фонарик, поднял крышку капота и обозрел двигатель.