litbaza книги онлайнУжасы и мистикаКрылья ветров - Лариса Петровичева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 40
Перейти на страницу:

– Минутку, – выдохнула Настя, и трубка стукнула, опускаясь, должно быть, на тумбочку или подзеркальник. Каширин решил подождать, тем более до дому было ещё минут пятнадцать езды. Элитный коттеджный посёлок в дальних еменях – какому кретину пришло в голову и с какой радости он сам там поселился?

Щелчок открываемой двери.

– Саша? – услышал Каширин и вдарил по тормозам – он понял, какой именно Саша сейчас пришёл к Насте, он как-то сразу многое понял. – Саша, ты?

– Да, это я, – голос Николаева был слабым и едва различимым, но улавливалась в нём странная сила, наверное, именно та, которая и заставляла убитых бойцов доходить до окопов. – Мне нужно срочно уехать. Сегодня, сейчас. Настя, только одно слово, – ему было трудно говорить, и Каширин увидел как наяву, что Саша едва держится на ногах, и вцепился пальцами в косяк, чтобы не свалиться без сознания. – Ты со мной?

– С тобой, – ответила Настя без паузы. – Да, я с тобой.

Каширин не сразу понял, что произошло потом.

В глазах потемнело, а затылок отозвался такой болью, словно кто-то от души треснул по нему дубиной. Каширин откинулся на кресле, взвыв от боли и радуясь, что успел затормозить, иначе дело неминуемо закончилось бы аварией. Трубка, упавшая на колени, исходила противными короткими гудками. Радио заткнулось на полуслове и захрипело «белым шумом».

Через несколько минут всё кончилось. Радио и телефон умолкли, а серый занавес, сомкнувшийся перед глазами, развеялся, и Каширин увидел, что стоит на обочине в чистом поле и до коттеджного посёлка ему ещё ехать около десяти минут: вон, на горизонте возле леса теплятся огоньки вечерних окон.

– Твою-то мать… – проговорил Каширин просто для того, чтобы услышать голос. В зеркале он увидел красную полосу под носом, провёл по губам рукой – точно, кровь. Вроде рановато ему для инсультов, но, судя по внезапной и сильной головной боли, это он и есть. Так что вполне возможно, что придётся ему прилечь по соседству с Зонненлихтом.

Зонненлихт. Настя.

Поморщившись, Каширин взял телефон и выбрал повтор последнего вызова.

Гудки. Гудки.

Он прождал долго, но трубку Настя так и не сняла.

– Чёрт побери, – только и смог произнести Каширин.

Надо было ехать, но он не мог двинуться с места.

Мысли крутились в голове, словно мозаика, собираемая нетерпеливыми пальцами. Каширин откинулся на сиденье и отстегнул ремень безопасности. Казалось, ответ на все вопросы рядом – и надо всего лишь протянуть руку и взять.

А потом зазвонил телефон и вывел Каширина из состояния вязкого оцепенения. Он поднял вибрирующее тельце мобильника, и с удивлением увидел, что звонит доктор.

– Кирюха, это конец, – мёртвым голосом вымолвил врач, не затрудняя себя приветствиями. – Он сбежал.

– Кто сбежал? – спросил Каширин, уже зная ответ на вопрос, и не чувствуя ничего, кроме усталости и обречённого опустошения.

– Зонненлихт ваш, кто! Сам не знаю, как не доглядели. Нет его в палате.

* * *

Далеко сбежать ему, разумеется, не удалось.

Верхние этажи клиники проверять не стали: всем было ясно, что у умирающего просто не хватит сил подниматься по лестнице. Зонненлихта перехватили внизу, возле коридора, что вёл к моргу и запасному выходу; он двигался, хоть и покачиваясь, но весьма уверенно, и если бы санитар, увидевший высокого мужчину в больничной рубахе и босого, который брёл по коридору к моргу, слепо ведя рукой по стене, не завопил бы дурниной в ту же минуту, побег наверняка бы увенчался успехом. На крик сбежался народ во главе с доктором Мельниковым, и Зонненлихта перехватили, причём никакого сопротивления он не оказал, и, очутившись в руках двоих врачей, попросту потерял сознание.

Санитар продолжал визжать: он сполз по стене и забился в угол, закрывая лицо руками. Зонненлихта подняли, и, положив на каталку, отправили в палату, а Мельников со словами:

– Твою ж мать, Сёма! Заткнись! – отоварил визжащего крепкими оплеухами – вернейшим средством для прекращения истерик. День у доктора выдался не самый лучший, и церемонничать с психами он не собирался.

– Увольняюсь на хрен… – прошептал санитар, дыша так, словно только что пробежал пару километров. – Увольняюсь… Мертвяки ходят.

– Сём, ты дурканулся? – поинтересовался Мельников. – Какие мертвяки? Опять, что ли, нарезался?

На ночных дежурствах Сёма действительно любил пропустить стаканчик-другой, но сейчас спиртным от него не пахло. Сейчас от него пахло только страхом: доктор Мельников отлично знал этот острый запах, режущий скорее не обоняние, а мозг.

– Ни хрена я не нарезался, – промолвил санитар. – Он обернулся на меня, смотрю – а рожа трупными пятнами уже пошла. Был бы я бухой, так ладно, да я ж трезвый, как стекло. Трупак по коридору вышагивает. Зеленеет уже! И это бы ещё что!

Он кое-как поднялся, утёр сопли рукавом халата, а затем выдал:

– Не один он тут был. Идёт себе, за стенку держится. А рядом с ним такой же в точности шагает, только такой, – Сёма перебрал пальцами по воздуху, пытаясь подобрать подходящие слова, – полупрозрачный. Через него стену видно. И вот тут страх так страх: мохнатый какой-то, тощий.

– Ага, с копытами, – буркнул Мельников. Слушать бредни ему не хотелось, тем более надо было спешить к беглецу, проводить осмотры и звонить Каширину. – До белки ты допился, Сёма. До зелёных чертей.

* * *

Каширин добрался в больницу только к часу ночи. Несколько раз он останавливался на обочинах, когда головная боль становилась совсем уж нестерпимой, отдыхал, а затем ехал дальше. Во время одной из таких остановок он позвонил Лизе – это была уже не давешняя фурия, а встревоженная отсутствием мужа женщина: он кое-как успокоил её, сказав, что едет в больницу к Мельникову по поводу арестованного сектанта, а Лиза сказала, что уже три часа не может дозвониться до Саши.

– Я знаю, – ответил Каширин. – Он уехал из города со своей девушкой.

– У него есть девушка? – голос Лизы звучал с искренним удивлением.

– Я так понял, что да, – сказал Каширин. – Так что это приключение для нас закончено.

Мельников стоял на пороге больницы и курил: судя по всему, это была далеко не первая сигарета после побега пациента из-под капельницы. Каширин встал рядом и тоже вынул пачку сигарет.

– Не советую, – произнёс Мельников. – Вид у тебя что-то неважный.

– Меня, кажется, кондратий приобнял, – вздохнул Каширин. – Хреново, если честно.

– Сейчас посмотрим, – сказал Мельников и загасил окурок в выбоинке в стене. – Нашёлся беглец-то. Лежит в палате, глазами лупает. Даже разговаривать изволит: мол, кто я, да где я, да что случилось. Тихий да смиренный – и не скажешь, что ваш фигурант.

– Это Зонненлихт тихий и смиренный? – Каширин вопросительно изогнул бровь: уж больно такое описание не состыковывалось с тем Зонненлихтом, которого он допрашивал несколько часов назад. Однако Мельников кивнул.

1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 40
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?