Ванька заткнул уши, чтобы не сбиться. «Мне очень жаль! Прости меня, пожалуйста! Я тебя очень благодарю! Я тебя очень люблю!» – думал он, обращаясь к Вселенной.

Не успела учительница договорить, как раздался стук в дверь. Она распахнулась, и вошёл директор с иностранной делегацией.

Учительница фальшиво расплылась в улыбке и начала нахваливать своих учеников, забыв взять Ванин дневник. Звонок прервал её сладкие речи.

«Опять не понял – то ли совпадение, то ли и вправду фразы сработали!» – подумал Ванька.

Домой он шёл еле-еле. Дневник с четырьмя парами за один день не давал расслабиться.

«Вырвать лист, что ли? Нельзя, вроде решил не врать. А если папа выдерет за двойки?» – опять страхи не давали покоя. Оказывается, на бумаге с ними гораздо легче справляться, переделывая в намерения!

«Вот дура эта училка! – разозлился вконец Ваня, толком не представляя, какая из учительниц хуже, та, которая поставила первую двойку, или та, что вкатила последнюю. – Подумаешь, урока не выучил! Не мог же я сказать, что мы послания мудрецов изучали. Взять бы и привести мудрецов в школу! Интересно, что учителя ответят на их вопросы?»

Кроме обвинений и нравоучений, Ванька мало что слышал в школе. Никто никогда не учил школьников брать на себя ответственность за собственные действия, не говоря уж о целом окружающем их огромном мире!

На этом месте своих размышлений Ванька подскочил: «Как это я забыл про ответственность и намерение! Я намерен провести сегодняшний вечер спокойно», – твёрдо сказал он.

Действительно, вечер прошёл очень спокойно, так как папу вызвали в больницу, а мама занималась своими делами. Намерение было выполнено.

Но создано оно, к сожалению, было всего на один день.

На следующий вечер, когда Ванька успел напрочь забыть про свои двойки, раздался папин голос: «Иван, звонила классная руководительница, у тебя одни двойки! Неси дневник!»

Ванька понуро поплёлся к папе, ссутулившись и держа в руках ненавистную потрёпанную книжицу. Он ненавидел весь мир, учителей, особенно «классную», дневник… Папу он отчаянно боялся.

«Так, это позиция жертвы», – вдруг вспомнил он и стал срочно создавать намерение лёгкого выхода из сложной жизненной ситуации.

Создав намерение, он в коридоре стал говорить: «Я тебя люблю, я тебя люблю», – так как от страха все остальные слова разом вылетели из головы.

Тут же появилась мама, которая немного успокаивающе действовала на папу. Не преминул появиться и Кот.

– Ну? – грозно спросил папа, бросив дневник на стол. – Объясняй!

– Папа, я не сделал уроков, так как мы читали послания Мудрецов. А на уроках я очень хотел спать, потому что мы поздно легли, – сказал Ваня.

Папа удивлённо посмотрел на жену, потом на Ваньку, потом сказал:

– Объяснение принял. Чтобы больше подобного не повторялось!

– Я постараюсь, – сказал Ваня и пошёл в свою комнату.

– Странно, и никакого Хоттабыча не надо, – только и мог вымолвить Ванька, придя в свою комнату. Поведение папы было настолько необычно, что никакому объяснению не поддавалось. Получалось, что с помощью намерений и четырёх волшебных фраз (а то и одной) всё получалось, как в сказке.

– Не зря же Вал Син назвал человека хозяином жизни или Волшебником! Только это нужно вовремя вспомнить, а это, оказывается, и есть самое сложное! – дошло до Ваньки.

Тридцатого числа хозяева дома с друзьями заранее собрались в квартире Валентина Владимировича и Марии Петровны, очень надеясь на приход мудрецов. Они как прилежные ученики приготовили листки бумаги, ручки и находились в радостном ожидании, как всегда не заходя в гостиную, чтобы не мешать прибытию гостей. Раздавшийся звонок в дверь удивил всех.

– Они что, избрали новый способ появления у нас? – спросила мама.

Ванька радостно побежал открывать дверь.

На пороге стояла классная руководительница Ваньки Татьяна Георгиевна с видом, не обещающим ничего хорошего.

Сказать, что на лицах родителей выразилось удивление, это всё равно что ничего не сказать. Тигру за дверью они удивились бы меньше.

– Вы что, гостей ждёте на ночь глядя? – строго спросила Татьяна Георгиевна. – Теперь понимаю, почему Иван не готов к урокам. Ему просто некогда их делать!

«Что же с ней делать? Выставить за дверь неудобно», – пока Мария Петровна соображала, учительница, отодвинув хозяйку властным движением руки, вошла, сняла пальто, сапоги, надела тапки и направилась в гостиную, как будто она была здесь частым гостем.

«А… Э-э…» – промычал Ванька, но был остановлен жестом и строгим взглядом Татьяны Георгиевны.

К счастью, мудрецы уже успели материализоваться за столом в полном составе, и Мария Петровна облегчённо вздохнула.

– Вот и хорошо, как раз с вашими дедулями я и побеседую о Ванином поведении и успехах, – проговорила учительница и тут вдруг сообразила, что дедуль что-то слишком много для одного Ивана. И вообще картина была какая-то нереальная, причём причина нереальности от неё всё время ускользала. Дедули ей кого-то смутно напоминали, но кого, она точно не могла вспомнить.

Мария Петровна виновато посмотрела на высоких гостей и всех остальных. «Ну не получилось у меня её остановить, она ворвалась, как вихрь», – говорил её взгляд.

– Думаю, что вы родственники, и тайн от вас у меня нет, – начала учительница. – Положение Ивана ужасающее. Он ничего не знает и не хочет учить! Все учителя на него жалуются! Он спит на уроках или ковыряет в носу. Ему ничего не интересно! – учительница распалялась всё больше и больше.

Она, на своё счастье, села спиной к голографическому экрану, а тот с радостью показывал все Ванькины прегрешения. Лёшка еле удерживался, чтобы не засмеяться в голос.

– А что именно ему должно быть интересно, позвольте вас спросить, достопочтеннейшая Татьяна? – спросил старец.

– Я не знаю, кто вы и откуда знаете, как меня зовут, но зовут меня Татьяна Георгиевна, и интересно ему должно быть всё, чему его учат! – вспылила она.

Экран сразу показал учителей, засовывавших книги Ваньке в голову.

– А думали ли вы когда-нибудь, достопочтеннейшая Татьяна Георгиевна, что по-настоящему научить можно, только заинтересовав ученика? – промолвил старец, хитро глядя на учительницу.

– У меня есть программа, и мне абсолютно неинтересно, что им интересно, – Татьяна Георгиевна запуталась в собственных словах от возмущения.

– То есть вы хотите сказать, что программа, неинтересная никому, должна (старец подчеркнул слово «должна») быть всажена в голову всем ученикам? – удивился старец.

Классная руководительница поняла, что потеряла инициативу разговора, и это её возмутило.