— Да, так называется башня нашего рода… Идем.

Он усадил меня на стул, занял место напротив, шепнул что-то коротко и непонятно, и стол тут же заполнился блюдами, тарелками и столовыми приборами. Помнится, Айт когда-то делал также.

Айтон...

Так, все. Достаточно. Не думать. Не вспоминать. Не сравнивать.

— Значит, вы живете совсем один? — спросила, чтобы хоть как-то отвлечься от неуместных мыслей, и получила неожиданный ответ.

— Сейчас, да. Я не собираюсь и не стану ничего от тебя... от вас обеих скрывать — между нами и так слишком много тайн, поэтому хочу, чтобы ты знала. Я был женат... какое-то время, но мы давно расстались.

— Почему?

— Обязательно расскажу, но сначала давай позавтракаем. Что тебе положить?

Был женат. «Нед» все-таки женился…

Мне даже есть расхотелось. Какая уж тут еда? Рассеянно согласилась со всеми предложениями, не чувствуя вкуса, проглотила то, что лежало на тарелке, и с облегчением поднялась, чтобы перейти к столику у окна. Там уже стоял кувшин с горячим отваром, чашки, тарелка с маленькими пирожными и блюдо с фруктами.

Эвераш дождался, пока я опущусь в кресло, но сам садится не стал. Замер у окна, боком ко мне, выпрямив спину и вцепившись пальцами в подоконник.

— Мама тебе говорила, как мы расстались? — голос его звучал тихо, чуть глуховато.

— Да. Когда утром после.... Когда она вернулась в пещеру, то вас уже не застала. Вы просто ушли, даже не попрощались. Почему? Вы же ей обещали!

— Почему? — горько усмехнулся Эвераш. — Помнишь, что Хвич сказал об Айтоне? Дурак... Вот я был такой же. Нет, еще хуже. Неопытный молодой дурак. Наивный, но очень самоуверенным. Если бы я знал, что случится в ту ночь, ни за что бы не отпустил Иль. Даже на пару шагов от себя.

В комнате повисла тишина — тяжелая, почти осязаемая. Эвераш собирался с мыслями, а, может, и с духом. Я его не торопила.

— Думаю, ты уже догадалась по намекам горгула, что наш род тесно связан с фамильярами, — наконец заговорил он.

Молча кивнула спине, вернее, боку лорда. Трудно не догадаться.

— Хвич называет вас Хозяином.

— Да, такова наша семейная специализация, именно мы создаем и выращиваем фамильяров. Ты обязательно побываешь в питомнике и подробно обо всем узнаешь. Потом. Сейчас я заговорил о родовой особенности Эверашей только для того, чтобы ты поняла: без нас у алхоров не будет магических помощников. Так уж получилось, что только мы способны вдохнуть в них жизнь, поэтому спрос с наследника рода и дара особенно велик, и судьба его предопределена заранее.

Я слушала негромкий рассказ Эвераша, смотрела на его четкий профиль, а видела не этого мужчину — взрослого, сосредоточенно-собранного, уставшего от своего одиночества, а юного Неда, самозабвенно увлеченного своим делом, немного бесшабашного, пылкого и азартного. Несмотря ни на что.

Кронерду с его характером надо было появиться на свет в «обыкновенной» магической семье, тогда он получил бы больше свободы. Но его угораздило родиться не просто алхором — будущим Хозяином.

Обучался Нед, как и все Эвераши до него, по особой программе, имел личного наставника и даже в школе держался особняком. Впрочем, его это как раз устраивало. Нравилось дни, а порой и ночи напролет пропадать в питомнике, выводить новых магических существ, сидеть над книгами или в лаборатории учителя. Все, чего он жаждал — знаний, ну, и чтобы никто не мешал общаться с подопечными, ставить опыты. Но у совета имелись на Кронерда собственные планы.

Единственный наследник рода, которому подчинялись фамильяры, он был незаменим, и будущее его определили и просчитали еще в младенчестве. Невесту мальчику подобрали, когда ему едва исполнилось пять, тогда же назначили дату свадьбы — сразу же по окончании основного цикла обучения, в двадцать один год.

Нед не спорил, он вообще не думал ни о планах совета, ни о женитьбе. Мало ли, что случится потом… Двадцать один год, он когда еще наступит. Главное, чтобы его сейчас не трогали и дали возможность заниматься исследованиями. Его больше интересовала закрытая, запретная для него часть лаборатории наставника, чем свидания с юной невестой, слава Сахтару, редкие. Так и текла его жизнь — в поисках, наблюдениях и открытиях.

А в двадцать лет он встретил Иль, девушку, которая изменила всю его судьбу.

Очередной «великий» эксперимент в заветной лаборатории, куда он все-таки пробрался тайком от наставника, закончился неудачей. В последний миг Неду удалось открыть портал, только вот нужную тропу выбрать уже не успел и его выбросило Темный знает куда, раненого, обессилевшего, полностью истощенного.

Первые дни он помнил плохо. Забытье, горячка, редкие мгновения, когда приходил в сознание, безрезультатные попытки снова и снова послать сигнал, «докричаться» до своих. Он знал, что его уже ищут, не могут не искать, но кому придет в голову, что его занесло в какие-то горы? Даже фамильяры, всегда с готовностью откликавшиеся на любой, даже самый тихий зов, молчали.

А потом сквозь пелену отчаяния и боли проступило испуганное девичье лицо. Нед не сразу поверил, что действительно видит его, счел болезненным бредом, но все равно, собрав последние силы, прошептал: «Помоги».

Так она и вошла в его жизнь.

Время, проведенное с Иль... Он запомнил эти дни навсегда, долгие годы перебирая их в памяти, как величайшее сокровище. Каждый час, миг рядом с ней был наполнен особым смыслом. Вражда между их странами, его происхождение, долг и обязанности — все стало неважным, отступило, померкло в сравнении с золотоволосой девушкой с глубокими зелеными глазами и ясной улыбкой.

Нед не назвал ей своего полного имени, не имел права, но то, что мог, старался рассказывать. И слушал ее. Силы восстанавливались медленно, тяжело, и он втайне радовался этому, ему уже не хотелось ни выздоравливать, ни что-то менять. Если бы только можно было навсегда остаться в этой пещере. Вдвоем.

Он никогда бы не прикоснулся к Иль первый, не посмел бы, даже ради выздоровления, но когда она сама стала настаивать — не устоял.

— В жизни каждого неженатого алхора есть альтэ.

Эвераш по-прежнему стоял все в той же позе и смотрел в окно, на залитый солнечным светом безбрежный небесный океан с белыми волнами облаков.

— Да-да, я знаю, — перебило торопливо.

Говорить на эту тему, тем более с ним, не хотелось.

— Это правило касается всех высших, — лорд словно и не заметил, что его перебили. — кроме Хозяев. У нас нет такой сильной зависимости от альтэ, нашу тьму, при необходимости, способны уравновесить фамильяры.

Он запнулся, но, когда продолжил, голос его звучал все так же четко и твердо.

— Твоя мама стала моей первой женщиной и должна была остаться единственной. Я чувствовал это каждым нервом, каждой каплей крови, и те клятвы, что ей тогда дал… Я не лукавил. Поверь мне, Элис!