не разрешалось разговаривать друг с другом, кроме одного часа в неделю, когда они могли выйти и погулять вместе. Это было очень тяжело для моей жены, не только из-за того, что она была отделена от меня, но также потому, что любая дисциплина шла против её темперамента. Для меня это было менее сложно, потому что я с девяти лет учился в военной школе.

Через несколько дней я смог погулять и поговорить со своей женой. Как раз перед назначенным часом мы с Захаровым затеяли интересную беседу. Я был настолько поглощён разговором, что заставил свою жену ждать, а ведь она по мне очень скучала. Наконец я пришёл к ней, и начался очень горький разговор. Она говорила, что не хочет вмешиваться в мою работу, что она видит, как Работа разделяет нас, и будет лучше расстаться… Сам разговор не важен, важным было страдание и боль, которую мы оба испытывали. Потом, как только наша беседа подошла к своему несчастному апогею, будто бы по мановению волшебной палочки, на углу улицы показался г-н Гурджиев. Он выглядел недовольным, и к нашей досаде резко нам сказал: «Вы не нужны мне по отдельности. Либо оба, либо никого».

Когда мы вернулись домой, было уже темно. Мы оба были разбиты горем. Моя жена пошла наверх, а я остался внизу.

Позже вечером г-н Гурджиев отдал приказ: все возвращаются в свои комнаты, хотя пост продолжают держать. Мы были вне себя от радости. Моя жена думала, что мы собираемся расстаться навсегда, но решила остаться в Институте, чтобы иногда меня видеть и продолжать следовать Работе г-на Гурджиева.

Всё это изумительный пример того, как может быть испытано настоящее страдание без причинения вреда. Когда мы охотно и сознательно принимаем такое страдание, у нас есть возможность создания в себе настоящего «Хозяина». Мы точно не понимали тогда связи между всеми требованиями, налагавшимися на нас. Мы знали, что ситуации интенсивно создаются г-ном Гурджиевым, но в то же время мы ощущали их совершенно реально.

Поскольку пост заканчивался, г-н Гурджиев очень тщательно наблюдал за нашими состояниями. Несмотря на такое сложное время, он смог достать несколько апельсинов, и дал их тем, кто был наиболее ослаблен.

Мне он дал нечто другое. В четверг, в два часа я захотел спать и беспробудно проспал некоторое время. Я проснулся от прикосновения мягкой руки. Это был г-н Гурджиев, сказавший мне: «Пойдёмте в коридор. Там что-то ожидает вас». Это «что-то» был большой кусок белого хлеба, обильно намазанный маслом – ещё один деликатес, которого нельзя было достать. Он сказал мне съесть его очень медленно.

Г-н Гурджиев объявил, что каждое воскресенье у нас будут лекции по философии, мистицизму и оккультизму, открытые для публики. Петрову нужно было написать объявления с датой и местом на маленьких листках бумаги (бумага была дефицитом). Григорьев и две девушки, которые несли клей и кисточки в маленьком ведёрке, сделанном из старого оловянного бидона, повесили их на видных местах в Ессентуках.

За несколько дней до начала первой из этих лекций г-н Гурджиев созвал нас вместе и сказал, что нам нужно познакомиться с источником его Работы. Он рассказал нам, что началом стала тщательно спланированная встреча в Египте, у основания одной из пирамид. Там встретились три человека, работавшие многие годы раздельно в местах, где ещё сохранились посвятительные центры. Первым из этих троих был учёный, который мог с помощью западных знаний проверить и оценить по-научному всё, что казалось невероятным. Второй был знаток религий и их истории. Третий человек мог быть назван «человеком бытия».

Результатом встречи этих трёх человек было создание организаций людей в соответствующих местах и в соответствующих условиях. «Таким образом, – сказал г-н Гурджиев, – наша группа в Ессентуках – это ветвь Международного идейно-трудового содружества».

Реальная цель Работы в Ессентуках может стать понятной, только если человек обратит внимание на идею кристаллизации души. Результаты пищи, одинаково грубых еды и воздуха, необходимы; но без впечатлений главное достижение – кристаллизация – не может произойти. В этом направлении человек редко может добиться успеха самостоятельно. Почти всегда кто-то более мудрый, учитель, должен быть рядом с учеником. Если учитель помогает в том, чтобы эта трансформация произошла, то в ученике должна существовать материя особого качества, получаемая из впечатлений. Чтобы создать достаточное количество этой материи, которую ученик накапливает своими собственными усилиями, необходимы некоего рода изолированные «резервуары», где особые условия позволяют этой материи храниться.

Возможно, теперь мы сможем лучше понять, почему г-н Гурджиев назвал свою йогу «айда-йога». «Айда-йога» – это быстрая йога, которая даёт ученику возможность узнать больше за короткий период времени. Г-н Гурджиев понимал, что человек не должен быть зависимым от жизни, приносящей ему впечатления счастья и несчастья, горя и радости. Г-н Гурджиев хотел создать особые места, где он мог сознательно создавать эти впечатления. Работа может помочь, как говорится, вырастить Царство Небесное внутри нас, вырастить божественные качества, которые отличают человека от животных.

Основой работы г-на Гурджиева для трансформации ученика было создание для него всех видов впечатлений. Гурджиев мог достичь этого, только играя разные роли. Например, если он хотел заставить кого-то пережить несправедливость, он должен был сыграть роль несправедливого человека – и он знал, как сделать это великолепно! Тогда нужно воздержаться от плохих реакций и не возмущаться! Г-н Гурджиев сказал мне однажды, что я причинил ему боль, когда начал возмущаться. Другими словами, человек должен принимать осознанное страдание.

Г-н Гурджиев не мог сказать: «Вы видите, что всё это делается с целью?» Тогда терялся весь смысл его Работы. Это постоянное искушение для учителя – показать своё настоящее лицо. Но г-н Гурджиев со всей ясностью понимал, что тогда все побегут за ним и станут преклоняющимися перед ним рабами. Он хотел создать не рабов, а наоборот, сознательных, свободных людей, семена которых он пытался вырастить в своих учениках.

За день до первой публичной лекции г-н Гурджиев решил нас подготовить к ней. Каждый из нас должен был написать своими словами историю одного из трёх людей, встретившихся возле пирамид. В тот вечер нам нужно было прочесть свои записи перед всей группой. Попытки написать эти доклады чётко показали, какими мы были неуклюжими и беспомощными.

Вечером в верхнем коридоре была поставлена железная кровать, и на неё положили много матрасов. Нам нужно было взобраться наверх этой конструкции, сесть на восточный манер и прочитать, что мы написали. Моя жена писала о «человеке бытия», и её эссе было выбрано как самое лучшее.

С сегодняшнего