Она развернулась в его объятиях.

– Ты не одинок, Терн. В Стае у всех тяжело на душе. Все мы кого-то потеряли, все видели воочию, на что способна ночь. Это отличает нас от городских, но мы живем здесь друг для друга. Можем и ради тебя, если позволишь.

Терн кивнул. Он о большем и не мечтал.

Терн знал, как добраться до лагеря меченых детей, но разрешил Стеле вести и плавно двигался следом. Было еще темно, и магия покалывала его изнутри, обостряя чувства. Он плыл за проводницей, ведомый не только зрением, но и чутьем.

Стела. Его пьянила сама мысль о ней.

Терн услышал лагерь за милю. К минуте, когда они приблизились, лес наполнился гомоном. Впереди раздался лай, и Терн увидел огромного волкодава, который вспрыгнул на придорожный камень. Мигом позже появился дозорный.

В Лощине все были выше Терна, но этот возвышался чуть ли не на фут, с бицепсами бо́льшими, чем Тернова голова. На нем красовались деревянные доспехи – шлем, нагрудная пластина и поножи, все меченое и лакированное. На поясе висело трехфутовое копье, и метки на широком серебряном лезвии еще курились от ихора.

– Эй, Стела! – крикнул великан. – Почти рассвело! Где тебя носило, забери меня ночь?

Стела со смехом оттолкнула его:

– От тебя разит ослом, Каллен Лесоруб. Мне захотелось пару часов побыть от твоей вони подальше.

Каллен, хоть и с ворчанием, отступил. Привычными к ночи глазами Терн видел, кто из них круче.

– А это еще что такое, во имя Недр?

Каллен выбросил руку, метя в Терна, едва тот пошел за Стелой. Терн ухватил громилу за кисть и дернул, используя силу противника, чтобы швырнуть его же на землю. Волкодав зарычал, изготовившись прыгнуть, но Терн перехватил его взгляд, рыкнул в ответ, и зверь одумался.

Они приблизились, в лагере было с сотню людей. Несколько малолеток и взрослых, но большинство – ровесники Терна, еще не достигшие и двадцати. Терн увидел лица милнские и энджирские, райзонские, лактонские, даже красийские. Кто-то был в рясе или неполном доспехе; другие на грани приличия щеголяли меченой плотью.

Сейчас все взоры приковались к Терну, придавив его грузом коллективного внимания. Он хотел смыться, но Стела взяла его за руку и ободряюще сжала ладонь. Каллен, темнее тучи, успел встать на ноги, но Стела оскалилась, и он отстал.

Стела окинула взглядом толпу:

– Это Терн Дамадж! Тот, о котором Гаред сказал, что он спас на дороге его светлость.

– А потом отвел на смерть. – Вперед выступил бородач; густые каштановые волосы он собрал сзади, открыв татуировку на лбу – мозговую метку. На нем была бурая ряса рачителя, испещренная метками вышитыми; в руке сидел изогнутый резной посох. – Я помню его. Черныш. Красийский предатель.

Терн оскалил зубы:

– Не предатель. Лактонец. Не моя вина, что я на них похож.

Стела снова сжала его руку.

– Да, Черныш, – подтвердила она громко. – Но если так скажет кто-нибудь, кроме меня, то сделает это с выбитыми зубами. Мы разделили ихор. Он – Стая.

Стая. Слово прозвучало для него песней, но, чтобы оно ею стало, придется сказать больше – он понял это, глядя на суровые, пристально изучавшие его лица.

– Значит, вот оно как теперь? – заговоривший человек был ниже Каллена, и неширок в плечах, и худощав. Доспехи тоже были легче, метки выжжены в вываренной коже. Между ними со Стелой имелось сходство. Он указал на Терна коротким копьем, на острие которого тоже виднелись метки, горевшие скрытой силой. – Отныне ты будешь решать, кто Стая, а кто – нет?

Стела уперла руки в боки:

– Давай, дядюшка Кит, целься в меня копьем. – Слово «дядюшка» прозвучало с издевкой. – Пусть все посмотрят, как я засуну его тебе в сраку.

Кит замялся. Он зыркнул в поисках поддержки, но добился немногого. Мало кто в лагере хотел участвовать в этой ссоре. Все потупились, хотя исподлобья с интересом следили за спорщиками. Каллен продолжал сверлить Терна испепеляющим взглядом, но даже он не желал напрямую сцепиться со Стелой.

Та подалась вперед, и Кит отшатнулся.

– Терн – Стая.

Миг продержавшись, Кит опустил глаза:

– Если хочешь сделать его меченой шкурой, это меня не касается.

– Мы его посвятим, – согласилась Стела. – Но после он может искать свой собственный путь. Когда люди увидят, на что способен Терн, то иные, возможно, и сами назовут себя Чернышами.

Терн насупился, а Стела подмигнула:

– Всяко лучше, чем Свинодуями.

Терн невольно рассмеялся.

– Мы все должны найти свой путь.

Человек в рясе рачителя шагнул к Терну. Стела до боли стиснула ему руку, но мужчина лишь поклонился:

– Добро пожаловать, Терн. Я брат Франк.

Стела ослабила хватку, и остальные меченые дети обмякли по ее примеру. Возможно, Каллен с Китом и не могли бросить вызов Стеле, но этот человек мог.

– Ты тот самый, кто пишет Новый Канон.

Франк отмахнулся:

– Слова принадлежат Арлену и Ренне Тюк. Я их только переношу на бумагу.

– И растолковываешь их смысл, – добавила Стела.

Франк вторично поклонился Терну:

– Прошу прощения за то, что назвал тебя предателем. Рачители Создателя приучили меня судить, но Арлен Тюк указал нам путь лучший. Все, кто стоит в ночи плечом к плечу, – братья и сестры. Все мы Избавители.

Лагерь пришел в движение. Люди начертили в воздухе метки, эхом повторив его слова:

– Все – Избавители.

– Поначалу госпожа Лиша разбила нас на три отряда, – рассказывала Стела, пока они с Терном шли через лагерь. – Самые сильные упражнялись, чтобы когда-нибудь примкнуть к лесорубам. Госпожа выдала им особо помеченные копья – короткие, чтобы лучше Втягивать. Мы называем их «насосами для потрохов», потому что ткнешь таким демона в брюхо – и копье перекачивает в тебя магию. Насосами командует Каллен.

Терн чуть повернул голову, рассматривая звено Каллена, а Стела указала на другую бригаду:

– У Кита собрались более хилые – большинство метили в лесорубы, но их отбраковали. Мы зовем их «костями», потому что госпожа встроила в их копья осколки демоновых костей. Это покрывает разницу в силе, и еще остается. А в моей группе остались те, кто не питал иллюзий насчет своей годности для истребления демонов. – Стела кивнула на третью команду, состоявшую в основном из молодых женщин, одетых так же скудно, как она. – Слишком слабые, чтобы махать топором или заряжать арбалет вроде того, что носит Уонда. – Она воздела измеченную руку. – Госпожа оказала нам самую большую честь. Покрыла метками кожу.

– Госпожа Лиша сделала вам татуировки? – удивился Терн.