Итак, совместными усилиями союзники одержали заслуженную и громкую победу, был уничтожен второй и последний немецкий линкор. Но что изменилось? Как ни странно, совершенно ничего. Мы сталкиваемся с тем редким случаем, когда даже блестящий успех ничего не изменяет. Прежде всего, отправка конвоев в Советский Союз все равно была приостановлена.

После катастрофы с PQ-17 Адмиралтейство потребовало от правительства согласия на приостановку русских конвоев до наступления полярной ночи. К этому времени кромка льдов отойдет на север, что позволит конвоям следовать на более значительном расстоянии от немецких аэродромов. Премьер-министр пишет, что в ответ на это предложение он захотел «поднять ставки, действуя по принципу «вопреки поражению». Он хотел бросить все силы нашего флота, чтобы разгромить противника, но Адмиралтейство выступило категорически против таких действий. Поэтому Черчилль был вынужден передать Сталину крайне неприятное известие, что он и сделал в телеграмме от 17 июля 1942 года. Он писал: «Суть проблемы заключается в том, чтобы сделать Баренцево море таким же опасным для немецких кораблей, каким они сделали его для наших. К этой цели мы должны стремиться, объединив наши ресурсы». Но Сталин смотрел на все это иначе. В своем ответе он заявил, что присутствие немецких тяжелых кораблей и авиации в Северной Норвегии — совершенно неубедительный предлог для отказа возобновить проводку конвоев. Русских понять довольно просто. Немецкие армии продолжали наступление к Дону и стремительно двигались вперед, несмотря на отчаянные усилия русских командиров, которые привели к колоссальным потерям в живой силе. Что значили для Сталина 23 судна и несколько сот человек по сравнению с жертвами его собственного народа? Победы Японии на Дальнем Востоке, армий Оси в Северной Африке, подводных лодок в Атлантике для него имели слишком маленькое значение по сравнению с петлей, которую противник затягивал на горле его страны.

Хотя чудовищные потери PQ-17 не заставили Адмиралтейство прекратить отправку конвоев, это могла сделать необходимость срочно доставить снабжение на Мальту. Туда был отправлен конвой «Пьедестал», сопровождать который пришлось практически всему Флоту Метрополии. Во всяком случае, и линкоры, и авианосцы, и даже эскортная группа, непосредственно прикрывавшая PQ-17, отправились на Средиземное море. Вдобавок американские корабли, ранее сопровождавшие конвои, были отправлены на Тихий океан, что еще больше ослабило англичан. Поэтому было решено пересмотреть планы и возобновить конвои, когда ситуация станет более благоприятной.

И когда проводка арктических конвоев возобновилась, то выяснилось, что они по-прежнему тяжелым грузом висят на плечах Флота Метрополии. Да, «Тирпиц» был потоплен, однако в Норвегии по-прежнему находились линейный крейсер «Шарн-хорст», карманные линкоры «Шеер» и «Лютцов», тяжелый крейсер «Хиппер». Поэтому снова каждый конвой приходилось прикрывать крупными силами, единственным отличием стало то, что в состав дальнего прикрытия теперь включался только один линкор вместо прежних двух. Все-таки «Шарнхорст» не считался достойным противником новым британским линейным кораблям, и выставлять против него два таких корабля было непозволительным расточительством. А в остальном... В остальном все шло, как прежде.

Формально вопрос о нападении Японии на Советский Союз в разгар Великой Отечественной войны можно было бы отнести к группе самых любопытных альтернатив. Действительно, своевременно нанесенный удар в спину может опрокинуть почти любое государство. Но в том-то и дело, что «почти любое». Положение Советского Союза могло серьезно осложниться, но каким образом события где-то в Благовещенске и Владивостоке могут повлиять на положение на Восточном фронте, сказать невозможно. Но сначала нам придется углубиться в предысторию вопроса.

Политическая ситуация на Тихом океане осенью 1941 года была крайне сложной и запутанной. Япония уже вела тяжелейшую войну в Китае, но ощутимых успехов не добилась и, как часто бывает, попыталась решить одну проблему, создав другую, еще более сложную. Начался выбор направления нового удара — на север, по территории Советского Союза, или на юг, в район так называемых Южных ресурсов. Было выбрано второе направление. Однако советская, а следом за ней и российская историография продолжает твердить, что императорская Япония с самого начала вынашивала злобные и коварные планы уничтожения государства рабочих и крестьян и лишь в последний момент под влиянием случайных факторов повернула в другую сторону. Увы, в доказательство этого тезиса не приводится ни одного серьезного аргумента, кроме высосанных из пальца откровенных фальшивок. Воспринимать всерьез приведенный автором Имярек «Протокол заседания клуба японских банкиров» я, простите, не могу.

Дело в том, что ключевым для японской внешней политики уже на протяжении более чем полувека являлся китайский вопрос. Вспомним хотя бы еще один документ, подлинность которого оспаривается, — знаменитый «Меморандум Танаки». Он фигурировал на Токийском процессе, на него продолжают ссылаться и сегодня как на доказательство агрессивных планов японской военщины. Мимоходом заметим, что этот документ известен лишь по копиям с копий, а подлинник, в отличие от договора Молотова— Риббентропа, так и не обнаружен. В сжатом виде этот меморандум звучит так: «Чтобы завоевать весь мир, сначала надо завоевать Азию. Чтобы завоевать всю Азию, сначала надо завоевать Китай. Чтобы завоевать весь Китай, сначала надо завоевать Маньчжурию». Отлично, но, простите, в этой формуле ни Советский Союз, ни так называемые Северные территории не упоминаются, разве что в категории «вся Азия». Вдобавок осенью 1941 года Япония даже близко не подошла к завоеванию всего Китая.

Имевшие место пограничные конфликты являлись прямым следствием неточной демаркации границы (Хасан) или вообще полным отсутствием таковой (Халхин-Гол). Между прочим, последующие конфликты с Китаем имели те же причины, например остров Даманский. Кстати, сегодня этот остров вообще уже не остров, а полуостров на китайском берегу реки. И как должна была выглядеть государственная граница России в этом случае? Халхин-Гол вообще был пограничным спором двух НИКЕМ не признанных государств — Внешней и Внутренней Монголии, Маньчжоу-Го и Монгольской Народной Республики. Для справки: марионеточную МНР на тот момент, кроме СССР, признавала только еще более марионеточная Тувинская республика.

Китайский вопрос для Японии означал возможность пользоваться сырьевыми и людскими ресурсами континентального Китая. Однако японская промышленность была слишком слаба и примитивна, чтобы соперничать с европейской и американской, поэтому Японию совершенно не устраивали принципы «открытых дверей» и «равных возможностей». Экономическое проникновение и, будем говорить прямо, экономическое закабаление Китая Япония просто вынуждена была заменить прямой военной оккупацией. Началось это в Маньчжурии, наиболее развитом в промышленном отношении районе Китая.

Но к осени 1941 года Япония сумела оккупировать лишь северные районы Китая, граничащие с Маньчжурией, и несколько крупнейших портов. Покорение Китая проходило отнюдь не так гладко, как хотелось бы японцам, достаточно вспомнить уничтожение целого японского корпуса под Тайэрчжуанем весной 1938 года. В целом гоминьдановцы медленно проигрывали войну, однако настолько медленно, что эта война пока приносила Японии только убытки, а не дивиденды.