столовой. И вот оно. С разбегу Борис Александрович вталкивает меня в полутемную пустую столовую, захлопывает дверь и сделав ужасно страшное лицо, хватает меня за воротник шинели и рычит:

— Ты почему не боишься меня?! Ты знаешь сука, что я сейчас с тобой сделаю?

Спрашиваю его весело:

— И что ты мне сделаешь, Борис Александрович?

Внезапно Толканов отпускает мой воротник и ладонями бьет меня по ушным раковинам сбоку. Нн- да приехали значит. Вдруг начинаю понимать, что Борис Александрович никогда не участвовал в уличных потасовках. Но отпустить его я уже не мог. По сути, он мне пощечину дал, а за это надо отвечать, независимо от того трезв он или пьян. Довольный предполагаемым результатом и произведенным эффектом, Борис Александрович, опьяненный победой, с чувством выполненного долга направляется к выходу. Останавливаю его дальнейшее движение:

— Борис, когда ты меня ударил меня ладонями по ушам, я, наверное, должен был упасть и корчиться от боли, ты же этот эпизод наверняка из кинофильма позаимствовал. На самом деле ты просто нанес мне пощечину. Неважно, одной рукой или двумя. Там, откуда я родом — это оскорбление. Поэтому ты сейчас увидишь то, что я никогда не хотел бы показать тебе, но вынужден это сделать, чтобы смыть оскорбление.

Сказав это, нанес ему два прямых удара левой и правой в район перехода лба в переносицу. Толканов рухнул без сознания на пол лицом вниз. Не теряя времени, раздвинул ему ноги и раз пять ударил его носком ботинка в пах. Вот как занятия боксом пригодились. Вдруг справа в углу послышались какие- то органические шумы. Присмотревшись, вижу двух матросов, притаившихся в углу полумрака. Зову их к себе:

— Вы что здесь делаете?! Из выздоравливающих, что ли? Рабочие по кухне? Как ваши фамилии?

Матросы согласны со всеми моими расспросами. Но когда они, по очереди, назвали свои фамилии, мне вновь становится смешно. …Матрос Шавлохов, матрос Смирнов.

Ну везде осетины! Это надо же, как повезло! Перехожу на осетинский:

— Ты откуда и как тебя зовут?

— Из Ногира, Сослан.

— Вы оба, все видели и слышали?

— Да.

— Сейчас вы быстро уберете здесь, расставите столы и стулья, но вначале выгляни в коридор там на посту две медсестры. По лицам проверь, они что- нибудь слышали или нет. Иди, Сослан, в разведку.

Шавлохов вышел из столовой, вернулся через пол минуты:

— Руслан, они обеспокоены и шушукаются, наверное, шум слышали.

— Слушай меня внимательно. Вы оба ничего не слышали, вы как раз подсобку убирали. Я сейчас уйду. Работаю начальником поликлиники. Завтра через двери на первом этаже пройдешь в поликлинику ко мне и расскажешь, чем все закончилось. Этого трогать не нужно, он сам очухается и тихо уйдёт. Ему шуметь нельзя, он выпивший. Попрощавшись с бойцами, спустился к себе в кабинет и через пять минут на поликлиническом УАЗике подъехал к штабу дивизии.

…Встретившись с Алексеем Николаевичем, доложил в подробностях о ситуации в госпитале. Об угрозах Толканова своему начальнику хирургического отделения Костину Александру Васильевичу, о его поведении со мной и другими врачами госпиталя и поликлиники. Об инциденте, произошедшем в столовой, и о том, как пострадал Борис Александрович от моего необузданного гнева. Затем передал Векшину информацию, услышанную от подполковника Сусеева, моего заместителя:

— Из рассказанного мне Сусеевым выходит, что Толканов оперирует двух- трех боевиков за ночь, доставляют их одни и те же лица чеченской национальности два раза в неделю. Привозят их из Новгорода Великого и Пскова на легковых машинах. Борис Александрович получает от своих новых спонсоров щедрые чаевые- в долларах и рублях. Они же гарантируют ему защиту от кого — либо, и как результат- его агрессивная вседозволенность и угрозы окружающим. Дома он более не ночует, вечером приходит в ресторан напротив Гостиного Двора на проспекте Ленина, где и зависает до утра. Возомнил себя доном Корлеоне, обещается решать проблемы сомнительных людей, вмешиваясь в работу городских властей и силовых структур.

В настоящее время оперирует боевиков по адресу…, квартира съемная. Сусеев был там по моей просьбе и с целью реабилитироваться в ваших глазах. Весь хирургический инструментарий украден Борисом Александровичем из хирургического отделения. Ассистирует ему на операциях медицинская сестра- анестезистка Лозовая Марина из хирургического отделения, Она же проводит премедикацию и внутривенный наркоз, используя для этого тиопентал — натрий или гексенал. В ресторане Борис Александрович садится за один и тот же столик, там же сидя спит, а, просыпаясь, вновь пьет водку и завтракает. Затем из ресторана отправляется на работу в госпиталь. Вечером алгоритм его действий повторяется, прерываясь лишь новой партией поступивших раненых боевиков.

Хирург он великолепный, но законченный алкаш и деградант. За деньги пойдет на любое преступление.

Со слов Сусеева, чеченцы предлагали ему выехать в Ичкерию и работать там по специальности хирургом, обещая большие деньги. Думаю, может дезертировать с военной службы и выехать в Чечню. Такая угроза весьма реальная.

Алексей Николаевич, внимательно слушал меня, делая какие- то пометки в записной книжке. Затем, откинувшись на кресле грустно заключил:

— Вот тебе, Руслан Георгиевич, типичный случай судьбы слабого интеллигента, а сколько их было, коллаборационистов во время Отечественной войны. Жизненные неурядицы, к сожалению, ломают таких вот, как Толканов. По сути, он уже предал Родину и работает на врага, за деньги врага. Сегодня он делает операции боевикам, а ведь завтра может пронести взрывчатку, одевшись в форму морского офицера. И ведь пронесет и деньги возьмет от своих нанимателей, вот что печальнее всего. И он думает, что государство слабое и не может его защитить, а потому и обратился к чеченским боевикам, что потерял веру в силу российского оружия. Какое заблуждение. У России были времена похуже и тяжелее, но ведь она всегда выстаивала и давала отпор агрессорам. Вот «смутное время» — проблемы с поляками длились с 1558 по 1613год, но ведь выстояли? А французы и немцы? И девяностые переживем, пока живы будем. Что скажешь, Руслан Георгиевич?

— А что говорить, Алексей Николаевич, Вы на страже стоите и Вам виднее, что делать, а уж мы будем всеми силами помогать. Делаем одно дело и по одной дороге идем с Вами, в одном направлении. В целом согласен, что Толканов зависит от пьяных инстинктов и низменных желаний. Его уже не исправить, он законченный алкаш и полностью деградировавшая личность, к тому же представляющий опасность для общества своей пьяной непредсказуемостью. Думаю, что с такой жизненной позицией он плохо закончит — пьет много, сердце может не выдержать таких нагрузок! Жаль парня, хороший хирург был…

С этого времени с Толкановым