Именно поэтому Герлиц с большой надеждой ожидал появления мобильных пеленгаторов. Во-первых, это позволит окончательно, с точностью два-три километра, запеленговать радиостанцию этих проклятых русских, во-вторых, пеленгуя собственные радиостанции зондеркоманд, можно будет в дальнейшем избежать столь нелепых инцидентов, как дружественный огонь. Хоть что-то в последнее время радовало. Хотя если вспомнить о почти полном провале агентурной работы в поселениях этого района… Нет, в крупных поселениях агентурную сеть растянуть удалось. А вот с мелкими деревеньками случился конфуз. Вспомогательная полиция из румын и латышей совсем немного переусердствовала. Впрочем, оно и к лучшему — меньше объектов придется держать в поле видимости. А с русскими варварами все равно рано или поздно пришлось бы разбираться.

Конечно, для фон Шенкендорфа Герлиц уже подготовил победную реляцию, полностью оправдывающую столь высокие потери и привлечение большого количества войск. Она лежала в столе и ожидала подписи. В этом пятистраничном отчете до начальника тылового района группы армий «Центр» доводились подробные цифры, говорящие об уничтожении более чем четырехсот вражеских солдат, о захвате двадцати пулеметов, двухсот винтовок, двух бронеавтомобилей и четырех танков. Задумчивая улыбка на чуть осунувшемся от недосыпания лице Феликса сопровождалась мыслью о его искренней благодарности русским разгильдяям, растерявшим при отступлении столько вооружения и солдат.

Самого себя Герлиц не обманывал. По его мнению, диверсионный отряд русских уже давно покинул этот район, последний выход в эфир их радиостанции был зафиксирован как раз за день до начала операции, и после этого в прочесываемом доблестными немецкими войсками районе стояла тишь да гладь. Поэтому для своего непосредственного начальства полковник подготовил другой документ, где всего лишь на двух страницах были высказаны подозрения о провале операции из-за утечки информации к русским. Об этом свидетельствовало как раз то, что радиостанция русских замолчала точно за день до начала операции при первых признаках перегруппировки немецких сил. Если до этого у подполковника Герлица еще имелись подозрения, что вся эта шумиха была поднята вокруг обычной группы окруженцев, пусть и имеющей на вооружении какой-то секретный образец оружия, то после столь своевременного прекращения радиосвязи подполковник изложил для своего начальства следующие умозаключения:

1. В связи с трудностью перемещения такого крупного соединения сквозь линию фронта, скорее всего, основной состав отряда — окруженцы. Ядром отряда является группа профессиональных диверсантов НКВД. Основываясь на знании возможностей авиации русских, размер этой группы должен составлять не более десяти-пятнадцати человек.

2. Группа хорошо организована и имеет на вооружении достаточное количество взрывчатки и некоторое количество тяжелого вооружения, тип которого не установлен. Поэтому захват образца вооружения представляет очень большой интерес для рейха.

3. В городах Кобрин, Минск и Брест действует глубоко законспирированная агентурная сеть, оставленная коммунистами при отступлении.

4. Из-за утечки информации о проведении операции «Логово» диверсионный отряд, вероятнее всего, сменил район дислокации и скрылся в неизвестном направлении. Этому способствовало то, что на момент прекращения до этого ежедневных сеансов связи оцепление поискового района еще не было развернуто.

5. В свете всего вышесказанного вероятность возобновления диверсий в районе железной дороги Брест — Минск оценивается как высокая.

6. Также необходимо усиление контрразведывательной деятельности в городах Кобрин, Брест, Минск, особенно среди контингента, так или иначе связанного с железными дорогами и работой во вновь создаваемых на восточных территориях рейха управленческих структурах.

Обезопасив себя таким образом от гнева непосредственного начальства из-за фактического провала операции, а еще точнее, переложив вину на некомпетентность местных органов полевой полиции и жандармерии, не смогших укрыть от пытливого глаза советской агентуры приготовления к операции, Герлиц продолжил нервно курить в тишине своего кабинета. На столе медленно остывала чашка так и не допитого кофе.

27.07.1941 г. Ночью. Ссешес Риллинтар, сын Сабрае

Контролируемые приступы паранойи полезны для здоровья. Этот непреложный факт просто жизненно необходимо донести до своих потомков (если они, конечно, будут). Последние кошмары, которые обеспечила Ва Сю, необычайно подстегнули мою мозговую деятельность, и в голове наконец-то начали шевелиться умные мысли, а не та каша, которая в ней обычно болталась. Главной из них было то, что на текущий момент достоверность моей легенды аховая, особенно в самом начальном моменте. Описанная мной Кадорину сценка расстрела бедных и пушистых дроу из моего отряда и вообще сам факт существования места боя и самого населенного пункта вызывали сомнения. Не думаю, что мне поверят, будто я не помню, где находилась эта деревенька и как до нее дойти. Для проверки меня на вшивость Москва не поленится и десяток спецгрупп сбросить. Это значит, что вокруг будут рыть землю не то что носом — песок под микроскопом просматривать станут. И если, не дай ректор, не найдут этой деревеньки или следы боя будут отличаться от заявленной легенды, никакого дальнейшего диалога с руководством СССР может и не быть. Все предъявленное просто объявят гигантской подставой. Скорее всего, спишут на работу лимонников — такие заумные многоходовки в их стиле. Поэтому вывод только один: предоставить гостям место проведения боя. Но довести его до такого состояния, чтобы поиск материальных свидетельств или вещественных доказательств стал невозможен. Необходима глобальная зачистка территории — думаю, Дух Чащи с этим должен справиться. Хм… действительно, а ведь мысль трезвая. Пойду-ка я его навещу.

Выбраться из подземного жилища через единственный коридор, не потревожив часового, можно только в одном случае — когда данный биологический объект спит и видит пятый подряд сон. Но устроенные в последнее время мной и старшиной тренировки и проверки сделали свое черное дело. Юра аккуратно разместился во впадине стены и пристально вглядывался в темноту окружающей ночи. При виде его закутанной в брезент мерзнущей тушки (за разжигание костра и демаскировку входа в подземелье бойцам уже влетало!) у меня возникло закономерное желание пошутить. Хотя… нет, не поймет. И так он в последнее время почему-то на меня косо смотрит, — впрочем, это личные проблемы хуманса. Если попробует напасть… ну что ж, получится хоть какое-то развлечение, можно будет немного сбросить накопившееся напряжение. Неслышно проскользнув по коридору в направлении выхода, я легко коснулся спины часового, одновременно зафиксировав винтовку, в которую он вцепился обеими руками. Дернувшийся Юрий попытался было вырвать оружие, но раздавшийся в темноте голос прервал этот процесс.

— Считай, что ты уже труп, и все спящие за твоей спиной тоже. Ведь первое, и самое важное, что обязан сделать дозорный, даже ценой своей жизни, — это подать сигнал основной группе. А уж потом хвататься за оружие… Даю тебе последний шанс: если по возвращении мне удастся застать тебя врасплох, то — как говорит старшина — наряд вне очереди ты заработал.