Судя по тону, для него доброго в этом дне ничего не было. – Доронин так и не нашелся. Мне начинают звонить серьезные люди, Олег Александрович. Отсутствие Павла им не нравится.

– Мне тоже не нравится, – резко прервал Олег. – У меня только что были менты. И ты знаешь, какую историю они рассказали? Наша подружка Маргарита, что киряла на последнем банкете и закатила скандал, нашлась размазанной по скалам. Говорят, что самоубилась.

– Да что вы? – ахнул Николай. Олег добавил суровости в голос и облизнул губы, чувствуя, как ему становится весело.

– Вот я и думаю: Рита самоубилась, а Паша пропал. Не пора ли нам валить обратно в Москву, Коля? Что-то нечисто в этом городе.

– Они настойчиво просили передать вам, чтобы вы не уезжали, – осторожно доложил Николай. – Иначе они примут меры.

– Я никого спрашивать не буду, – зло ответил Олег. – Надо будет – уеду, и тебе советую.

– И все же…

– Коля, не беси меня! Передай нашим общим товарищам, что я крайне обеспокоен происходящим. Но все еще надеюсь на лучшее. Строительство микрорайона всем выгодно, и мы вполне можем договориться.

На деле Олег уже ни на что не надеялся. После исчезновения Павла договариваться придется заново, но делать этого не хотелось. Надо было уезжать. В России хватало и других неохваченных регионов, не говоря уже о столице, что пухла и застраивалась как на дрожжах. Нет, надо было валить отсюда, из этих краев с ласковым морем, жарким солнцем и покойниками, что упрямо лезли в сны, цепляясь за сознание крючковатыми пальцами. Нет, нет, домой, домой, домой…

Он с трудом пережил ночь, ворочаясь и вскакивая, мешая спать Маше, которая не издала ни звука и вообще лежала как мертвая, отвернувшись к окну, и только дыхание выдавало, что она не спит. Олег пожалел, что не забронировал вылет более ранним рейсом, но бизнес-класса не было, а лететь до Москвы, пусть даже около полутора часов в скрюченном состоянии, поджав коленки в эконом, было выше его сил. Утром, разбитый бессонной ночью, он в последний раз сходил на завтрак, запихнул в себя яйца и кофе, собрал оставшиеся вещички и поглядел на часы. Машина должна была приехать через два часа.

– Я, пожалуй, пойду искупаюсь, – сказала Маша. – Попрощаюсь с морем. Ты не пойдешь?

– Не хочу, – буркнул Олег. – Тоже мне море. Потом поедем на настоящее море, куда-нибудь на Мальдивы.

– Хорошо, поедем на Мальдивы. Но пока мы тут, я туда и обратно.

Она была как-то взвинчена, это сразу бросалось в глаза, отчего нервозность передавалась и ему. Олег подумал, что эти час-полтора он может просидеть в номере, совсем один, в полной тишине, полумраке, обволакивающем, как мамины объятия, и таком же спасительном. И потому он разрешил:

– Иди. Не задерживайся, у нас машина через полтора часа в аэропорт. Чтобы к двенадцати была как штык…

К двенадцати Маша не появилась. Не появилась она и к двенадцати тридцати. Водитель дважды звонил и напоминал, что до вылета всего ничего и надо выезжать как можно скорее. Разъяренный Олег побежал на пляж с намерением выбить мозги у глупой куклы, которая совершенно забыла о времени в своем стремлении проститься с морем. Однако на пляже Маши не оказалось. Заметавшись, Олег довольно скоро наткнулся на шезлонг, где на полотенце лежали ее телефон, серое платьице и недочитанная книжка. Под шезлонгом стояли тапки. Рядом загорала какая-то баба с лицом совковой буфетчицы, подарившая Олегу знойный взгляд переспевшей красотки.

– А где девушка, что здесь была? – без всяких церемоний спросил Олег.

– Не знаю. Купаться ушла, – недовольно ответила «буфетчица», осознавшая, что ей ничего не светит.

– Давно?

– Ну, юноша, я же за ней не слежу, – томно ответила красотка. – Я здесь вообще-то не как надзиратель лежу, а как женщина…

– Я спрашиваю – давно? – рявкнул Олег. Женщина ойкнула.

– А что вы на меня орете вообще? – обиженно воскликнула она. – Не знаю я. Полчаса. Час. Вон она, в воде бултыхается…

Олег прищурился. Действительно, довольно далеко от берега на волнах распласталось тело с то исчезающими, то появляющимися буйками наливных грудей. Олег покричал, но Маша, точно заснув, не пошевелилась. Выругавшись, Олег скинул рубашку, штаны и башмаки, плюхнулся в теплую, как суп, воду и размашистыми гребками поплыл к безмятежной жене, намереваясь преподать ей урок. Но когда до отдыхающей на волнах фигурки оставалось несколько метров, отфыркивающийся от соленой воды Олег вдруг осознал: это не Маша, уж слишком большими были округлые, явно ненатуральные груди, торчащие кверху, как дверные звонки. Чтобы убедиться, он сделал два мощных гребка. Девушка с совершенно незнакомым лицом, открыла глаза, покосилась на Олега, а потом, словно вспугнутая рыбка, перевернулась на живот, нырнула и отплыла подальше от опасности.

Олег тоже поплыл, но не за ней, а к берегу, смутно надеясь, что блудная жена уже вернулась. Но у берега, вытрясая воду из ушей, Олег увидел, что платье и телефон все так же лежат на полотенце, а тетка с лицом буфетчицы глядит на него уже не заинтересованно, а встревоженно.

– Ну что? – торопливо спросила женщина.

– Это не моя жена, – хмуро сказал Олег. – Она не появлялась?

Женщина помотала головой, заметно побледнела и даже ладонь ко рту поднесла, прикрывая рвущийся крик. Ее глаза были готовы выкатиться из орбит. Отвернувшись, Олег поискал глазами спасателя и увидел того в баре, заигрывающего с затянутой в фирменный фартук барменшей. Такой все царствие небесное пропустит. Подумав, что на глубине у Маши свело ногу и она медленно захлебывалась, пока этот олух-спасатель думал, как бы переспать с барменшей, Олег почувствовал, как у него затряслись коленки.

Через четверть часа весь персонал отеля стоял на ушах. Спасатель блеял, что никаких криков не слышал, Машу, разумеется, видел, но она, кажется, не заплывала глубоко. Его беспомощное «кажется» вызвало у Олега желание двинуть спасателю прямо в зубы. Вызванные на подмогу менеджеры сиротливо жались к ограде и неубедительно пытались доказать Олегу, что с Машей ничего страшного не случилось, вернется, никуда не денется.

Он сходил в номер, лелея надежду, что жена вернулась и ждет его, сидя на чемодане. Номер оказался пуст. На стуле висело парадное платье, которое она собиралась надеть, на журнальном столике – сумочка с паспортом и вложенным в него билетом. Рыча от злости, Олег распотрошил чемодан и принялся копаться в вещах жены, понимая, что все барахло осталось на месте, а потом, хлопнув для храбрости полстакана коньяка, побежал обратно на пляж. Вещи жены лежали на прежнем месте мятой кучкой, придавленные телефоном. Спасатель кружил по пляжу, прикрывая рукой подбитый глаз, значит, кто-то