Отрываюсь от ствола и уцепляюсь за верёвочные поручни. Постепенно тело улавливает баланс, и я начинаю двигаться в определённом ритме. Так гораздо легче. И мостик перестаёт опасно раскачиваться подо мной.

Ну погоди, Павлов! Я иду к тебе.

И действительно, я начинаю догонять Александра, который часто останавливается, чтобы обернуться и проверить, как я там позади.

В один из таких моментов ловлю его взгляд и многообещающе улыбаюсь. Павлов спохватывается и увеличивает скорость. Я спешу его догнать. И какое-то время мы идём почти след в след.

– Я дышу тебе в затылок, – сообщаю ему. – Скоро догоню.

Здесь наши трассы расположены совсем рядом, можно соприкоснуться руками, если хорошо потянуться с обеих сторон.

– Попробуй, – усмехается он вполоборота, но скорость не увеличивает.

Поддаётся или это его предел? Мне нужно точно определить, чтобы разработать стратегию собственной победы.

Я ещё ускоряюсь и выпадаю из ритма. Мостик снова начинает раскачиваться. Но в этот момент я достигаю следующей сосны.

Здесь не просто обвязанный верёвками ствол, это уже целая станция из досок, где даже можно было бы присесть. Но я, к сожалению, лишена подобной возможности, потому что Павлов уже начинает крепить к своим ремням какое-то приспособление.

Я смотрю вперёд и слегка напрягаюсь – там натянута только одна верёвка. Поверху. И как я пройду?

Смотрю на Александра, который, проверив крепление, провисает на канате, перебирая по нему руками.

– Саша, – растерянно зову я. Павлов оборачивается. – Я не знаю, как это работает.

Вижу, как в нём борются два начала. Первое зовёт его к финишу, повелевая наплевать на мои трудности. А второе взывает к рассудку, напоминая, что здесь важна не столько победа, сколько хорошо проведённое вместе время. И если он сейчас меня бросит, вряд ли нам обоим будет весело.

Второй Павлов одерживает верх и возвращается назад. Он останавливается напротив меня и показывает на висящие на верёвке у ствола крепления.

– Возьми карабин, – командует Павлов и указывает пальцем, видимо, не рассчитывая на мою природную сообразительность.

Я снимаю одно из креплений и смотрю на Александра.

– У тебя на груди петля, видишь? Цепляй за неё карабин.

Я смотрю на свою грудь и замечаю, что куртка непозволительно высоко задралась, обнажая хороший кусок живота. Поправляю одежду, ремни мне мешают, приходится расстегнуть замок.

– Что ты делаешь? – ужасается моей глупости Павлов. – Надо не снимать, а надевать!

Сейчас, сейчас, немного терпения. Привожу себя в порядок и снова застёгиваю замок жилета из ремней. Затем нахожу металлическую петлю и креплю к ней карабин. Смотрю на Александра, который находится уже на самой грани терпения и близок к тому, чтобы пойти дальше, нагло меня бросив.

– Молодец, – хвалит он меня почти сквозь зубы, поэтому я не верю его словам. – Теперь потяни на себя верёвку. Видишь на ней крепление с колёсиком?

Я вижу какую-то штуку, колёсиком её назвать можно весьма условно. Но я понимаю, что Павлов старается объяснять понятно для меня, поэтому чувствую к нему благодарность.

– Вижу! – кричу в ответ.

– Цепляй к нему карабин!

Я выполняю команду. Теперь меня слегка приподнимает вверх.

– Проверь крепление, подпрыгни и вперёд.

Что? Как прыгать?

Я смотрю вниз. До земли больше метра. Внизу поблёскивает влажная после ночного дождя хвоя. Дёргаю карабин. Вроде держится. Но прыгать всё равно страшно.

– Давай уже, трусиха! – подбадривает меня Павлов. – Ты же прыгнула с парашютом, чего тут-то боишься?

А и правда. Я ведь смелая, решительная и совсем ничего не боюсь. Да и чего здесь бояться? На такой высоте максимум, что мне грозит, – это пара синяков.

Зажмуриваю глаза, отпускаю руки и ныряю вниз. Слева от меня доносится испуганное:

– Дура!

Но я уже не слушаю, потому что снова лечу.

В этот раз полёт длится совсем недолго, но у меня дух захватывает от этого потрясающего впечатления.

Когда полёт останавливается, и я повисаю на креплении, открываю глаза. Канат просел, и я оказываюсь совсем близко к земле. Отстегни я сейчас карабин и легко смогу спрыгнуть на мягкую хвою. Но после потрясающего полёта, моё чувство азарта возвращается с удвоенной силой.

Я оглядываюсь. Александр, медленно перебирающий верёвку над головой, далеко отстал. Это мой шанс. Я тоже хватаю толстый канат и начинаю быстро перебирать по нему руками, двигаясь вперёд, к победе над Павловым и исполнению заветного желания.

25

Добравшись до следующей сосны, даю себе лишь секунду отдышаться. Уже почти уверенным жестом, всего лишь со второй попытки, перекидываю карабин на следующий канат. Здесь понизу идёт ещё одна верёвка – для ног.

Но я, окрылённая успехом предыдущего перемещения, снова отправляюсь в полёт, преодолевая несколько метров за считанные мгновения. И, обернувшись спустя пару минут у очередной сосны, убеждаюсь, что Павлов отстал шагов на двадцать. А то и больше.

Успех кружит голову. Я ощущаю небывалую лёгкость и уверенность, что мне всё теперь по плечу. Кажется, победа уже почти у меня в руках. Стоит только чуть поднажать, чтобы схватить её.

И я поднажимаю, ускоряя темп.

Следующее препятствие напоминает большую круглую паутину. Брр. Не хотела бы я встретиться с пауком, который мог бы сплести такую.

Нижним краем паутина почти касается земли, и я решаю не перецеплять карабин. Даже если упаду, тут не высоко. Правда, внизу расположена впадина, в которой после вчерашнего дождя ещё блестит вода. Но я ведь не собираюсь падать. А до противоположного края паутины – всего метра два. Может, чуть больше. Прорвёмся.

Хватаюсь за вертикальные верёвки, а ноги ставлю на горизонтальные. Решаю пройти по центральной части, здесь ячейки самые мелкие, проще будет передвигаться.

Но это лишь кажущаяся простота. Всё-таки не зря вдоль верхней части препятствия был натянут страховочный канат. Я и довольно скоро начинаю жалеть, что не воспользовалась им.

Паутина начинает раскачиваться почти сразу. Никак не могу войти в правильный ритм. Когда подбираюсь к середине, верёвки качаются уже как от сильного ветра, и я болтаюсь вместе с ними. Со стороны я, наверное, похожа на муху, попавшую в паутину.

В центре натяжение самое слабое, поэтому я провисаю больше всего. Передвигаться становится всё труднее. От напряжения я всё сильнее стискиваю пальцы, руки уже начинают неметь. Ноги дрожат вместе с верёвками под ними.

Не знаю, сколько я стою на одной ячейке, потому что боюсь разжать пальцы и сдвинуться с места.

Может, спуститься вниз? Но додумать спасительную мысль я не успеваю.

– Юля! – зовёт меня Павлов. – Ты чего там застряла?

Я резко оборачиваюсь на голос, который оказывается намного ближе, чем