Оттуда мы пришли к Красному морю. Там была высокая гора, когда мы поднялись на нее, нам казалось, что мы попали на небо.

Вместе с моими сподвижниками мы решили создать такое устройство, на котором можно было бы подняться к облакам и узнать, в действительности ли то, что мы видим, является небом. Соорудив такое устройство, мы сели в него, приманили грифов, привязали их цепями, а над ними возвышались шесты с пищей на концах, так что они начали подниматься в небо. Однако божественное провидение повергло их на землю в десяти днях пути от моего войска, но благодаря железным решеткам я не получил ни царапины. Я поднялся на такую высоту, что земля подо мной казалась током. А море — драконом, опоясывающим его. С великими трудностями я добрался до нашего лагеря. Увидев меня, воины мои закричали от радости.

После этого в сердце мое закралась мысль о том, чтобы измерить глубину моря. Я повелел привести ко мне астрологов и геометров и приказал им построить сосуд, в котором бы я мог спуститься в морскую пучину и осмотреть удивительных животных, которые там обитают. Они же сказали, что это можно осуществить не иначе, как следующим образом: „Сделаем стеклянный бочонок, обвяжем его цепями, и держать его будут сильные воины“. Услышав об этом, я приказал соорудить нечто подобное и так осмотрел дно морское. Видел я там рыб разного облика и разного цвета; видел и зверей, похожих на зверей земных, прогуливающихся по дну морскому. Они вначале подошли ко мне, а потом обратились в бегство. Видел я там и другие удивительные вещи, о которых поведать не могу. Возрадуйся, моя светлейшая родительница».

Иол, о котором мы говорили выше, стал искать себе сообщников и уговорился с ними, что даст Александру яд и умертвит его. Когда Александр, сидя пиру вместе со своими воинами и военачальниками, принялся веселиться и смеяться сверх меры, Иол решил добавить Александру в чашу яда и ждал только удобного случая, чтобы исполнить свой замысел. Посреди пира Александром овладело такое веселье, что он смеялся все больше и больше. И вот, разговаривая с воинами своими, он внезапно попросил пить. Иол, вершитель подобного зла, поднес Александру яд, и едва тот испил из чаши, как вскричал громким голосом, словно кто-то поразил его копьем в грудь. Постепенно он пришел в себя, преисполнился печали и, покидая пир, сказал своим воинам и военачальникам: «Прошу вас, сидите, ешьте, пейте и веселитесь!»

Они были весьма напуганы, встали от стола и, выйдя из дворца, наблюдали за его кончиной. Александра стало тошнить, и, чтобы извергнуть из себя пищу, он попросил перо, дабы, просунув его в горло, вызвать рвоту. Иол же нашел перо, прополоскал его в яде, дал Александру, а тот, просунув его в горло, стал поглощать яда все больше и больше. Страдая подобным образом, Александр провел всю ночь без сна. На следующий день он осознал, что находится в смертельной опасности, ибо язык его сделался сухим, тогда он призвал к себе всех своих воинов и принялся уговаривать их жить в мире друг с другом. Кассандр же обошел остальных заговорщиков и приободрил их словами: «Знайте, что Александру стало плохо». Они ожидали прибытия Иола, который должен был принести весть о смерти Александра.

Когда наступила ночь, он приказал всем, в том числе и Роксане, своей супруге, покинуть опочивальню. Когда все вышли, он повелел одному из своих приближенных отпереть дворец, стоявший на берегу реки Евфрат, и проследить, чтобы там никого не было. Посреди ночи он поднялся со своего ложа, потушил светильник, и поскольку не мог идти прямо, то на четвереньках отправился в сторону реки, желая погрузиться в нее и утонуть, чтобы течение унесло его тело. Приблизившись к реке, он обернулся и увидел, что Роксана, его жена, бежит следом, — она не смыкала глаз и видела, как он вышел из дворца. Она бросилась к нему и обняла с любовью, причитая: «Горе мне, жалкой, ибо ты покинул меня, Александр, решил наложить на себя руки». Он ответил: «О Роксана, прошу тебя, пусть никто не узнает о том, каким был мой конец, а иначе ты недостойна радоваться вместе со мною»[13]. Она отвела его обратно на ложе со словами: «Если близок твой конец, то прежде распорядись о том, что будет с нами».

Он тут же попросил привести нотариуса и велел написать завещание. В это время при нем находился некий человек по имени Пердикка, он понял, что Александр умирает, и, решив в сердце своем, что тот оставит царство Птолемею, дав ему в жены свою овдовевшую мать Олимпиаду, Пердикка пошел и сказал ему: «Если ты станешь царем на царстве Александра, отплатишь ли ты мне за это добром?» Тот ответил: «Отплачу», — и поклялся.

Среди народа разнеслась весть о смерти Александра. Македонцы собрались вместе и принялись восклицать: «Знайте, мы всех перебьем, если нам не покажут нашего повелителя!» Он слышал их возгласы, лежа на своем ложе, и спросил, в чем дело. Те, кто был при нем, ответили: «Македонцы вооружились и хотят убить нас и кричат: „Покажите нам нашего повелителя!“» Что же сделал Александр? Он повелел своим воинам поднять его вместе с ложем и перенести на возвышенное и просторное место, чтобы все могли его видеть и чтобы каждый, сложив оружие, мог подойти к нему. Они подходили с одной стороны и уходили с другой, и каждый целовал его, горько вздыхая. Великий плач и неутешные рыдания наполнили это место, казалось, что там воет буря. Воистину говорю, не только люди рыдали там, но и само солнце преисполнилось печали по такому великому царю. Некий македонец по имени Пелевк, человек простой, стоя рядом с ложем Александра, сказал ему: «Александр, ваш отец, Филипп, хорошо правил тем царством, которым владел, но кто сможет оценить всю меру твоей добродетели?» Тогда Александр поднялся и сел. Мучаясь от боли в груди, он принялся горько плакать и громким голосом произнес по-македонски: «Горе мне, Александр умрет, и Македония умалится». Тогда македонцы, которые при этом присутствовали, сказали: «Лучше нам всем умереть заодно с тобою, ибо после смерти твоей Македонское царство не устоит». Александр, часто вздыхая и плача, сказал: «О македонцы, впредь над варварами вы править не будете».

И тогда Александр отправил в Афины в храм Аполлона пеплум, или золотой плащ, и золотой трон. Такой же дар он отослал и в другие