class="poem">

Углубясь в неведомые горы,

Заблудился старый конквистадор.

В дымном небе плавали кондоры,

Нависали снежные громады.

Восемь дней скитался он без пищи,

Конь издох, но под большим уступом

Он нашел уютное жилище,

Чтоб не разлучаться с милым трупом.

Там он жил в тени сухих смоковниц,

Песни пел о солнечной Кастилье,

Вспоминал сраженья и любовниц,

Видел то пищали, то мантильи.

Как всегда, был дерзок и спокоен

И не знал ни ужаса, ни злости.

Смерть пришла, и предложил ей воин

Поиграть в изломанные кости.

118. Заводи

Н. В. Анненской

Солнце скрылось на западе

За полями обетованными,

И стали тихие заводи

Синими и благоуханными.

Сонно дрогнул камыш,

Пролетела летучая мышь,

Рыба плеснулась в омуте...

...И направились к дому те,

У кого есть дом

С голубыми ставнями,

С креслами давними

И круглым чайным столом.

Я один остался на воздухе

Смотреть на сонную заводь,

Где днем так отрадно плавать,

А вечером плакать,

Потому что я люблю тебя, Господи.

119. Варвары

Когда зарыдала страна под немилостью Божьей

И варвары в город вошли молчаливой толпою,

На площади людной царица поставила ложе,

Суровых врагов ожидала царица нагою.

Трубили герольды. По ветру стремились знамена —

Как листья осенние, прелые, бурые листья.

Роскошные груды восточных шелков и виссона

С краев украшали литые из золота кисти.

Царица была — как пантера суровых безлюдий,

С глазами — провалами темного, дикого счастья.

Под сеткой жемчужной вздымались дрожащие груди,

На смуглых руках и ногах трепетали запястья.

И зов ее мчался, как звоны серебряной лютни:

«Спешите, герои, несущие луки и пращи!

Нигде, никогда не найти вам жены бесприютней,

Чьи жалкие стоны вам будут желанней и слаще.

Спешите, герои, окованы медью и сталью,

Пусть в бедное тело вопьются свирепые гвозди,

И бешенством ваши нальются сердца и печалью

И будут красней виноградных пурпуровых гроздий.

Давно я ждала вас, могучие, грубые люди,

Мечтала, любуясь на зарево ваших становищ.

Идите ж, терзайте для муки расцветшие груди,

Герольд протрубит — не щадите заветных сокровищ».

Серебряный рог, изукрашенный костью слоновьей,

На бронзовом блюде рабы протянули герольду,

Но варвары севера хмурили гордые брови,

Они вспоминали скитанья по снегу и по льду.

Они вспоминали холодное небо и дюны,

В зеленых трущобах веселые щебеты птичьи,

И царственно-синие женские взоры... и струны,

Которыми скальды гремели о женском величьи.

Кипела, сверкала народом широкая площадь,

И южное небо раскрыло свой огненный веер,

Но хмурый начальник сдержал опененную лошадь,

С надменной усмешкой войска повернул он на север.

120. Старина

Вот парк с пустынными опушками,

Где сонных трав печальна зыбь,

Где поздно вечером с лягушками

Перекликаться любит выпь.

Вот дом, старинный и некрашеный,

В нем словно плавает туман,

В нем залы гулкие украшены

Изображением пейзан.

Мне суждено одну тоску нести,

Где дед раскладывал пасьянс

И где влюблялись тетки в юности

И танцевали контреданс.

И сердце мучится бездомное,

Что им владеет лишь одна

Такая скучная и темная,

Незолотая старина.

...Теперь бы кручи необорные,

Снега серебряных вершин

Да тучи сизые и черные

Над гулким грохотом лавин!

121. Ворота рая

Не семью печатями алмазными

В Божий рай замкнулся вечный вход,

Он не манит блеском и соблазнами,

И его не ведает народ.

Это дверь в стене, давно заброшенной,

Камни, мох и больше ничего,

Возле — нищий, словно гость непрошеный,

И ключи у пояса его.

Мимо едут рыцари и латники,

Трубный вой, бряцанье серебра,

И никто не взглянет на привратника,

Светлого апостола Петра.

Все мечтают: «Там, у Гроба Божия,

Двери рая вскроются для нас,

На горе Фаворе, у подножия,

Прозвенит обетованный час».

Так проходит медленное чудище,

Завывая, трубит звонкий рог,

И апостол Петр в дырявом рубище,

Словно нищий, бледен и убог.

122. Озера

Я счастье разбил с торжеством святотатца,

И нет ни тоски, ни укора,

Но каждою ночью так ясно мне снятся

Большие ночные озера.

На траурно-черных волнах ненюфары,

Как думы мои, молчаливы,

И будят забытые, грустные чары

Серебряно-белые ивы.

Луна освещает изгибы дороги,

И видит пустынное поле,

Как я задыхаюсь в тяжелой тревоге

И пальцы ломаю до боли.

Я вспомню, и что-то должно появиться,

Как в сумрачной драме развязка:

Печальная девушка, белая птица

Иль странная, нежная сказка.

И новое солнце заблещет в тумане,

И будут стрекозами тени,

И гордые лебеди древних сказаний

На белые выйдут ступени.

Но мне не припомнить. Я, слабый, бескрылый,

Смотрю на ночные озера

И слышу, как волны лепечут без силы

Слова рокового укора.

Проснусь, и как прежде уверенны губы,

Далеко и чуждо ночное,

И так по-земному прекрасны и грубы

Минуты труда и покоя.

123. Вечер

Еще один ненужный день,