На мутантов Тим особого внимания обращать не стал, лишь отметил, что большинство из них составляли мохнатые нео. Но были там и другие человекообразные, в частности, низкорослые и худые шамы, одетые в разноцветные халаты. Они кучковались отдельно, и в отличие от других мутов вели себя очень спокойно – не прыгали, не размахивали лапами, не галдели. Более того, как показалось Тиму, даже не разговаривали – просто тихо сидели, не размыкая своих тонкогубых ртов.

Тим их, тем не менее, почему-то выделил из разномастной толпы. И почему-то сразу понял, что это именно шамы. Хотя вроде бы ничего о них не помнил и, совершенно точно, не видел с того самого момента, когда очнулся глубокой ночью в подвале у дампов.

Вот дампов – видел и даже в избытке. Нео и вормов тоже видел – еще утром, когда шел мимо рынка вместе с Марфой. Даже запомнил, что Марфа обозвала нео обезьянами, а вормов – трупоедами. И осмов с пупырчатыми головами, получается, видел. А вот шамов – нет.

Однако сразу догадался, что вот эти, в халатах и со странными хоботками на лицах под глазницами – шамы. Словно кто-то подсказал со стороны, вдунув мысль о них прямо в мозг – Тим даже ощутил в висках неприятный колючий холодок, как будто потянуло сквозняком через просверленную в черепе дырочку. Наваждение, не иначе!

Он тряхнул головой и инстинктивно перевел взгляд на левую трибуну. Тим искал Гермеса и Марфу, сам не понимая, зачем. Переговорить сейчас с ними он, конечно же, не мог. Но наличие этих людей, в особенности старшины, вселяло в него уверенность в том, что все идет нормально. Ведь они договорились, ударив по рукам. А это, наверное, что-то да значило…

Его новые знакомцы, действительно, находились на трибуне. За прошедшее время они поднялись выше и теперь сидели в окружении нескольких маркитантов в кожаных куртках. Гермес почти наверняка должен был заметить Тима, и тот уже хотел сделать приветственный жест рукой. Однако в последний момент передумал.

Еще решат, что он перед ними заискивает. А он – сам по себе. Пусть маркитанты считают его дурачком и дикарем. Ну и что? Может, это даже к лучшему. А он должен рассчитывать исключительно на себя…

На арене появились двое мужиков в грязной, местами окровавленной, одежде, которых Тим уже встречал раньше. На этот раз они притащили в глубоких деревянных носилках песок. Высыпали его в центре арены и начали разгребать лопатами. И почти тут же, следом за мужиками, нарисовался Игнат. Дав работникам какие-то указания, он приблизился к Тиму и спросил:

– Ну как, Спартак, освоился уже?

– Освоился, – сказал Тим.

– Тогда слушай сюда. Драться будешь с вормом. Боец из него, думаю, так себе. Но хлебальником не щелкай. «Бомжи», они ребята шустрые. Правила поединка простые. Первое правило – действовать только по моей команде. Иначе… – Распорядитель многозначительно опустил ладонь на рукоятку револьвера. – У нас тут без церемоний. Если что, за нарушение правил сразу пуля. В ногу.

– Почему в ногу?

– А ты подумал, что сразу в лоб? – Игнат оскалился. – Не-ет, публике такое не понравится. Ей интересно, когда получается долго и больно. Публика хочет зрелища, а не трупов, за то деньги и платит. Но трупы, ясен пень, тоже должны быть. В финале. И чем больше крови и кишок, тем лучше. Ясно?

– Ясно, – коротко отозвался Тим. Кровь и кишки – чего тут сложного?

– То-то. А то был тут у меня на днях один непонятливый мужичок из Зоны Трех Заводов. Занесло за каким-то удильщиком сюда… Слышал о таких?

– Об удильщиках?

– Да нет, о людях Трех Заводов.

– Не слышал.

– А о чем ты вообще слышал, Тим… тьфу, Спартак?.. Ладно, проехали. Так вот, я этому заводчанину за нарушение правил сухожилие на одной ноге подрезал. Вот смеху-то было, когда он по арене прыгал… Усек, «лесной», о чем я?

– Усек, – сказал Тим. – Было много смеху. Деремся насмерть?

– Правильный вопрос. Да, насмерть. Хотя, возможны исключения, но это… – Игнат неопределенно крутанул в воздухе ладонью. – В общем, насмерть. Готов?

– Готов. А где этот самый ворм?

– Не торопись, паря, скоро увидишь красавца.

Распорядитель отошел к центру площадки и громогласно объявил сиплым голосом:

– Дамы и господа, прошу делать ставки! Представляю бойцов! В левом углу наш новый гладиатор. Запомните, его зовут – Спа-арррта-ак!

Зрители отозвались свистом и жидкими аплодисментами. Выждав паузу, маркитант продолжил:

– Спартак будет драться с еще одним новичком. Так сказать, кто на новенького, хе-хе… – Он посмотрел в противоположный от Тима угол и крикнул: – Эй, лоботрясы! Вы чего там, заснули?!

Прошло несколько секунд. На трибунах начали недовольно роптать.

– Да что б вы там… – недовольно пробормотал Игнат и, засунув в рот свисток, издал звонкую трель.

Почти тут же, словно находившиеся за ограждением «лоботрясы» именно этого и ждали, открылась калитка, и из проема, как пробка, выскочил долговязый мутант. Подпрыгнул. Обернулся назад. Получил резкий тычок в задницу наконечником пики. Взвизгнул. Прыгнул вперед двумя ногами, как заяц. И замер, обалдело лупая бельмастыми зенками.

Калитка захлопнулась. Матюкнувшись под нос, шпрехшталмейстер громко, но без форсажа (возможно, приберегая связки для особого случая) проинформировал аудиторию:

– Итак, в правом углу боец по кличке Шакал! Ворм, сами понимаете, хе-хе… Дерется за себя. Делайте ставки, господа, пока есть время!

Объявив, что ворм дерется за себя, Игнат немного приврал. Сам термин «за себя» означал, что гладиатор вышел на поединок по собственному желанию, чтобы по-быстрому срубить пяток золотых монет. Но с Шакалом ситуация была иная.

Пронырливый, жуликоватый и вороватый, как и все «бомжи», Шакал попался на краже куска солонины в продуктовой лавке. За правонарушение по «законодательству» маркитантов полагался штраф в двадцать «Сеятелей» – в десятикратном размере от стоимости товара. Подобного количества золота нищий ворм отродясь в глаза не видел. Поэтому был приговорен маркитантским судом – особой тройкой – к «отработке» штрафа в качестве гладиатора.

Шакал, никогда не отличавшийся бойцовским характером, пытался протестовать. Мол, нельзя ли как-нибудь иначе, какие-нибудь исправработы на кухне… Но Гермес, возглавляющий судебную «тройку», остался неумолим: либо ты, чмо, выходишь и дерешься на арене, как порядочный мутант, либо скормим средь белого дня дворовому дереву – для устрашения прочих любителей чужого имущества.

Вот такая альтернатива.

Куда было деваться неудачливому воришке? Разумеется, некуда. Разве что попытаться удрать при удобном случае. И Шакал, надо заметить, попытался, когда шел под конвоем к арене. Но его тут же поймали охранники, отмутузили и для пущей острастки несколько раз ткнули копьем в самые чувствительные места. Изверги, чего тут скажешь?