– То-то, – с удовлетворением констатировал Фрол – замешательство Тима он понял по-своему. – Стой здесь и жди Игната. Я тоже скоро вернусь.

Он развернулся и двинулся вдоль ограждения вправо – в глубь поля. Тим попытался сосредоточиться, однако воспоминание об оторванной руке с наколкой уже растворилось в его памяти. Как камень, брошенный в воду – бульк, разошлись круги и снова неподвижная гладь. Что за рука, что за Иван? И было ли это настоящее воспоминание или какой-то непонятный морок?

Тим не сумел ухватиться за ниточку, которая помогла бы распутать клубок воспоминаний. Да и не особо старался, потому что вдруг заметил на трибуне старшину Гермеса и пышнотелую Марфу. Они стояли на нижнем ряду совсем недалеко от Тима, и он решил к ним подойти.

А почему бы и нет? Всё какие-никакие, а знакомые, и куда приятнее в общении, чем злобный Фрол. Следом пришла мысль, что Гермес и Марфа могут что-то знать о состоянии Алены. И Тим почти побежал к трибуне, но успел сделать лишь несколько быстрых шагов вдоль ограждения арены.

– Эй, ты куда?! – Вынырнувший откуда-то охранник преградил путь, выразительно наставив на Тима ствол карабина. – Куда прешь, спрашиваю?

– Мне туда надо, – сказал Тим. – Вон, с Гермесом поговорить.

– С Гермесом? Ишь ты, борзый какой. – Охранник нахмурился. – А ты кто такой?

Тим задумался на пару секунд.

– Гладиатор я. Меня Фрол привел.

– Фрол? Ну и что? Гладиаторам на трибуну не положено.

– Почему?

– Рылом не вышел, чего непонятного. – Охранник грозно округлил глаза. – Вернись туда, где стоял. Ну?!

Тим – на всякий случай – отступил на пару шагов и остановился. Он намеревался возразить, но не нашелся сразу, что сказать. А переть буром на рожон не хотелось. Зачем лишние неприятности, вдруг этот придурок возьмет и стрельнет из своего оружия? Может, попробовать окликнуть Гермеса?

Тим покосился на охранника, прикидывая варианты дальнейших действий. И как раз в этот момент из проема открытой калитки появились два мужика в грязных робах. Мужики тащили носилки, на которых лежало тело человекообразного мутанта неопределенного вида.

«Ворм какой-то, – подумал Тим. – Похоже, мертвяк». И тут же заметил еще одного человека – приземистого, напоминающего шкаф. И подумал: «Ну и шкаф, этот маркитант».

То, что это именно маркитант, Тим определил по уже знакомому прикиду (как выражалась Алена) – полуботинкам на толстой подошве, трикотажным штанам и жакету из грубой кожи фенакодуса. На поясе у мужика в открытой кобуре лежал револьвер, а на шее висел на веревочке непонятный предмет.

– Куда его, Игнат? – спросил, притормаживая, передний носильщик. – К дендру?

– Какой дендр, олух? – сердито отозвался маркитант с револьвером. – Хорошее мясо, тащите его на переработку. И чтоб шустро мне, надо еще на арену опилок подкинуть.

Увидев Тима, «шкаф» сделал несколько осторожных шагов навстречу и с подозрением спросил:

– Ты кто такой, паря? Откуда взялся?

– Я Тим… Тимоха, в смысле. – Маркитант смотрел с недоумением, и Тим добавил: – Меня Фрол привел.

– Фрол? Вот как… А-а-а. Так ты этот, «лесной»?

– Да.

– Понятно. А Фрол где?

Тим пожал плечами:

– Не знаю. Сказал, что скоро вернется.

– Скоро? Вот как… Знаешь, кто я?

Тим отрицательно мотнул головой.

– Я шпрехшталмейстер, – напыщенно заявил маркитант. – Распоряжаюсь тут всем. Понял?

Но Тим не впечатлился.

– Шпрех… чего?

– Шпрехшталмейстер! – рявкнул маркитант. – Короче, распорядитель.

– Это, как старшина Гермес, что ли? – без задней мысли спросил наивный Тим.

«Шкаф» поморгал. Затем почесал затылок. И произнес почти миролюбиво:

– Ну, типа того. Короче, для тебя я сейчас самый главный. Зовут меня Игнат. Я занимаюсь проведением боев. – Он окинул Тима оценивающим взглядом и одобрительно хмыкнул. – А ты ничего, здоровый бугай. С мутантами драться приходилось?

– Да.

– С кем именно?

– С нео, – заученно сообщил Тим. И замолчал. Насчет драк с нео он, честно говоря, ничего не помнил. Вот дампы – иное дело, их он под утро с десяток завалил. Но про мохначей велела говорить Алена. А вот про «мусорщиков»…

– Вот как… И все? – с прищуром спросил Игнат. – Небогатый у тебя опыт, боец. Неужто больше ни с кем не дрался, кроме мохнатых?

– Дрался, наверное, – сказал Тим. – Но не помню.

Лицо маркитанта удивленно вытянулось.

– Как не помнишь? Ты чего, придурок, что ли?

– Вот именно, Игнат, – он настоящий придурок, – раздался голос Фрола. Охранник неожиданно появился из-за спины Тима и поспешил вмешаться в разговор. – У него память отшибло после того, как мохнач по башке отоварил.

– Мохнач?

– Ну, вроде бы. Если не врет – он же ни фига не помнит.

– Как не помнит?

На грубом и уродливом лице Игната – правую щеку от скулы до глаза пересекал багровый рубец – легкой рябью отразилось умственное напряжение. Не исключено, что в этот момент шпрехшталмейстер пытался сообразить, как такое возможно: человек ничего не помнит с момента удара по голове, но при этом помнит о том, кто его ударил? Однако процесс мышления в самом зародыше прервал Тим.

– Это мой меч! – воскликнул он, показывая пальцем на Фрола.

Тот и в самом деле держал в руке ножны с мечом Тима. Точнее, с мечом, который брат Алены Егор отдал Тиму сегодня ночью в логове дампов. Тим сразу узнал оружие по коричневым кожаным ножнам и витому шнурку перевязи.

– Не ори, – пробурчал Фрол. – Ишь ты, хозяин нашелся. – И, покосившись на Игната, пояснил: – Он утром к Стадиону с этим мечом пришел. Мы со Степаном забрали, но Гермес велел вернуть. Сказал, пусть своим оружием дерется.

– Дай-ка сюда, – потребовал распорядитель.

Фрол протянул ножны с торчащим из горловины эфесом. Игнат цепко ухватился за рукоять и быстрым движением вытащил меч наружу. Поднял перед собой. Поворачивая, осмотрел клинок. Затем многозначительно произнес:

– Не фига себе!

– Вот и я говорю – отличная ковка, – с кислой физиономией подхватил Фрол. – Пришел чучело чучелом, в одних дамповских обмотках. А меч… как у этого… Как у генерала, короче. Подобрал, наверное, где-то. Или спер. Но меч хорош.

– Много ты в мечах понимаешь. – Распорядитель хмыкнул. – Небось сам хотел прибрать, чтобы потом на самогон обменять?.. Пьешь много, Фрол, перегаром за версту несет. Лопнет у Гермеса терпение, отправит тебя в штрафной взвод.

– А чего? – охранник насупился. – Уж и выпить нельзя. Сам знаешь, какое у меня горе – Иван пропал.