Лилис с трудом сдержалась, чтобы не отшатнуться. Нет, совсем не потому, что ей было отвратительно чувствовать на себе прикосновение Маркаса. Наоборот, жар огрубевшего пальца ощущался на ее лице как ласковое поглаживание. Дрожь быстрой стремительной волной прокатилась по ее телу, окуная то в жар, то в холод. Лилис быстро заморгала. Она никак не могла понять или собрать в себе это странное ощущение, которое накатывало на нее всякий раз, стоило только Маркасу прикоснуться к ней.

Но почему? Лилис знала, какими могут быть чужие руки: страшными, ужасающими, причиняющими боль. Но с Маркасом все было иначе. Никакой боли, никакого отвращения, никакого ужаса. Только необыкновенное ощущение чувственной дрожи. Чувственной и приятной, но от этого не менее пугающее.

Не удержавшись, но понимая, что ступает на опасную дорожку, Лилис наклонила голову, сама потираясь щекой о твердый мужской палец. Маркас тут же отдернул руку. Лилис нахмурилась, лишенная этого прикосновения. Будто у нее отобрали что-то очень важное. Но к счастью или нет, Маркас не собирался отпускать ее. Он лишь скользнул рукой вниз по ее обнаженному плечу, проникая под широкие лямки нижнего платья.

Лилис тяжело задышала, не понимая как реагировать на это. Ноги задрожали и захотелось схватиться за Маркаса, чтобы устоять. Он собирается раздеть ее, прямо сейчас при свете дня, который проникал через единственное вырубленное в стене окно. От этой мысли Лилис покраснела.

— Прошлой ночью ты отлично справилась, — глухо сказал Маркас, поигрывая лямкой рубашки, — Иного от тебя не требуется.

— Хорошо, — прошептала Лилис, встряхивая головой, чтобы немного прояснить затуманенное зрение. А что именно она делала вчера? Как объяснить ему, что она не помнила всего, что происходило ночью? Нет. Он все равно в это не поверит. Она и сама до сих пор не верила в это.

Боясь передумать, Лилис вскинула руки и обхватила Маркаса за шею, уже привычно прижимаясь к нему. Холод его полуобнаженного тела и влажность мокрых волос передался и ей тоже, отчего она вмиг задрожала. В попытках согреться, она еще крепче прижалась к сильному телу, только немного позже осознавая, что это движение слишком откровенно приподняло ее грудь, почти отрывая ее внимательному мужскому взгляду. Ахнув, она попыталась отшатнуться, но у нее ничего не получилось.

Усмехнувшись, Маркас подхватил ее на руки и понес к кровати. Как и всегда он опередил ее.

Лилис с замирающим сердцем позволила ему уложить себя на кровать, удержавшись от желания накрыться одеялом. Маркас же не стал присоединяться к ней. Вместо этого, он отошел в сторону.

— Сначала мы, как следует, перекусим, — невозмутимо сказал Маркас, словно не он только что приказывал ей лечь в кровать, — Сомневаюсь, что сегодня ты успела поесть.

Лилис нахмурилась, ежась от этой странной заботы. Фэррис была единственным человеком, который когда-либо задавал ей подобный вопрос. Маркас точно не был Фэррис. Так почему же его это беспокоило? И почему ей так сильно это не понравилось?

— Тебе не нужно думать об этом, — так же спокойно ответила она, пытаясь удержать внутреннюю дистанцию между собой и Маркасом. Ее голос стал поистине ледяным, таким же, какими были воды их реки, — Это не твоя забота. Только моя. Все в порядке.

Маркас скептически хмыкнул и покачал головой.

— Я уже говорил тебе, что люблю в своей постели отзывчивых и сильных женщин, а для этого ты хорошо питаться. Ничего более. Так что не выдумывай.

В комнате повисло молчание, пока Лилис рассматривала Маркаса. А потом, совершенно внезапно, Лилис рассмеялась. Она сама не понимала, зачем сделала это. Смогла бы она успокоиться? Наверное, нет. Едва заметный смешок перетек в самый настоящий смех, от которого слезы выступили на глазах. Обхватив себя руками за живот, Лилис никак не могла прекратить смеяться, так же как и выдавить из себя хоть одно слово. Маркас сумел рассмешить ее. Рассмешить тем, что сказал. Ему никогда не понять ее. Иллюзии? Выдумки? Наверное, она единственная женщина в этом клане, которая уже давно лишилась умения строить напрасные иллюзии. Даже если они и появлялись, она сама уничтожала их на корню.

И она докажет Маркасу это. Точно зная, что делает, Лилис подскочила с кровати и подошла к тому месту, где стоял Маркас.

— У меня нет, и никогда не было иллюзий, господин вождь, — улыбнувшись одними губами, сказала Лилис. Потом, опустив руку, ухватилась за пояс килта и потянула Маркаса к кровати. Без всяких раздумий или терзаний.

Лилис проснулась резко и совершенно не готовая к такому пробуждению, больше похожему на грубый толчок в спину. Подскочив, она села на кровати и испугано прижала ладонь к груди, пытаясь усмирить взволнованное сердце. Но ничего не получалось. Сердце стучало с такой отчаянной силой, что стало невыносимо больно дышать. Еще немного и она просто потеряет сознание, если не постарается как можно скорее успокоиться.

Откинув одеяло, Лилис вскочила с кровати и, обхватив себя руками за плечи, зашагала по комнате. Она не понимала, что случилось, но, кажется, это был самый ужасный сон в ее жизни. Сон, в котором кто-то умирал. Только вот она так и не смогла увидеть кто. Поморщившись, Лилис еще крепче прижала ладонь к груди, чувствуя неприятную боль. Как будто ей вонзили кинжал прямо в сердце, не забывая при этом безжалостно повернуть рукоять несколько раз.

Лилис вздрогнула и едва не запнулась. Кажется, именно это она и видела там, в своем сне. Зажмурившись, она встряхнула головой. Сознание услужливо подкинуло картину мужской руки с красивым кинжалом, зажатым в сильных пальцах. Да, она уже очень хорошо успела изучить эти руки, сидя с мужчиной за одним столом и исподволь наблюдая за тем, как он ест то, что она приготовила ему.

С мыслями о Маркасе прошла и боль. Лилис уже устала думать о том, почему так странно реагирует на этого жестокого мужчину. Как и в тот первый день, она просто решила смириться с этими чувствами. К счастью или нет, но у Маркаса в запасе остался всего один день, а потом он уедет. Он уедет, а она останется.

Лилис быстро выдохнула и провела ладонью по распущенным волосам, собирая их в одну сторону, через плечо. Попутно, она бросила быстрый взгляд в окно, с ужасом понимая, что встала слишком поздно. Совсем скоро вернется Маркас. Он не изменял себе и своим привычкам, и сегодня, с рассветом отправился на реку.