ради извращенного способа отомстить Стерлингу за то, как тот подставил его отца, и за то, что Пейсли много лет назад бросила его.

Глава 15

Примерно через час Пейсли больше не могла вести светские разговоры. Она проверила свой телефон, увидела сообщение от Лукаса и притворилась, что ей надо вернуться домой.

Дамы решили, что она спешит к своему мужу, но настоящие причины ее отъезда были совсем другими.

Пейсли спустилась на лифте и выбежала в парадную дверь. Ей не пришлось ничего говорить водителю. Он стоял у машины и тут же открыл для Пейсли заднюю дверцу, чтобы она могла сесть внутрь.

Она откинулась на сиденье и снова взглянула на сообщение от Лукаса. Он просто сказал: он дома и ждет ее, и надеется, что ей весело. Никаких упоминаний о расследовании.

Пейсли старалась ровно дышать и успокоиться, чтобы не обрушиться на Лукаса с криком. Она действительно хотела дать ему шанс оправдаться.

Ей стало тошно от мысли, что она — пешка в его грандиозном замысле добраться до Стерлинга. После всего, что они пережили в прошлом и за последние недели, она не хотела верить в худшее.

Машина подъехала к дому Лукаса, и Пейсли не стала ждать, когда водитель откроет ей дверцу. Она выскочила на улицу, как только машина затормозила. Потом направилась в здание и дрожащими пальцами набрала код на домофоне. Когда двери открылись, она сжала в руках сумочку, чтобы успокоиться, а потом стала наблюдать за цифрами на световом табло в лифте.

Как только двери лифта распахнулись, Пейсли глубоко вздохнула, вошла в квартиру и положила сумочку на стол у лифта. Лукас вышел в коридор. Его волосы были взъерошены, рубашка расстегнута, а рукава закатаны до предплечий. В его пристальном взгляде читалась настороженность, но он улыбался Пейсли, и она едва не пошла на попятную.

— Если бы я знал, что ты выглядишь так сексуально, я бы вернулся домой пораньше. — Он подошел к ней и поднял руки, желая прикоснуться к ее обнаженным предплечьям. — Тебе очень идет красный цвет.

Когда он захотел прижать ее к себе, Пейсли уперлась ладонями ему в грудь и шагнула назад. Его усталость быстро сменилась подозрительностью.

— Что‑то не так? — спросил он.

— Где ты был сегодня?

Он секунду глядел на нее, потом покачал головой и провел рукой по затылку.

— Я работал, — тихо сказал он. — У меня для тебя новости.

Сердце Пейсли забилось чаще. Она обо всем догадалась еще до того, как Лукас открыл рот.

— Это связано с твоей местью Стерлингу? — спросила она.

Лукас и глазом не моргнул. Он не выглядел удивленным и даже не пытался защищаться. Наконец все стало ясно.

— Моя сегодняшняя работа связана с тобой, — заявил он так, будто у него появились все недостающие фрагменты головоломки.

— Значит, ты будешь мстить Стерлингу.

Лукас кивнул, его глаза потемнели.

— Я ненавижу этого человека. Он разрушил бизнес моего отца, и я не буду извиняться за то, что искал справедливости и пытался отомстить за своего отца.

Пейсли с горечью рассмеялась:

— Итак, тебе действительно понравилось, когда я пришла в твой офис и попросила провести расследование. Я вручила бы тебе все козырные карты, чтобы отомстить ему, если бы оказалась его дочерью.

Он смотрел на нее еще минуту, потом вздохнул и отвернулся, что‑то бормоча себе под нос.

Пейсли наблюдала, как он вышагивает перед окном во всю стену. Темнота ночи у него за спиной прибавляла ему таинственности. Это был человек, которого, как думала, она хорошо знает. Но она просто была ослеплена любовью к нему. Как глупо!

Может быть, именно поэтому ей так тяжело. Пейсли хотела верить, что Лукас откровенен с ней во всем. Она желала верить, что рождение ребенка, о котором он говорил, единственное условие их брака.

Пейсли повела себя по‑идиотски, решив отдать ему сердце, жизнь и будущее.

Лукас стоял к ней спиной и смотрел на улицу. Пейсли не терпелось понять, о чем он думает, но в то же время она не знала, скажет ли он ей больше лжи и скроет ли настоящую правду, как делал до этого момента.

— Стерлинг — ублюдок. Да, я хотел ему отомстить через тебя. — Он повернулся к ней лицом, засунув руки в карманы. — Но между нами так много изменилось. И черт побери, он не твой отец.

Пейсли слушала его и пыталась понять, что он говорит. Почему он так уверен насчет Стерлинга?

У нее было очень много вопросов, только непонятно, даст ли Лукас на них правдивые ответы, которые она заслужила.

На дрожащих ногах Пейсли прошла по комнате и положила руки на спинку кожаного кресла. Хотя ей лучше было присесть, она хотела казаться сильной и хладнокровной.

— Почему я должна тебе верить? — спросила она.

— Я разбирал коробки, которые ты принесла, — начал он. — Прошлой ночью я просмотрел несколько старых ежедневников Линетт и обнаружил еще одно письмо. Она написала его Джебу Смиту, но так и не отправила по почте. В письме говорилось…

— Я хочу его посмотреть, — заявила она, едва сдерживая свои эмоции.

— Пейсли…

— Сейчас же.

Лукас долго смотрел на нее, потом подошел к ней и вытащил сложенное письмо из кармана. И, не говоря ни слова, отдал его Пейсли. Она старалась выровнять дыхание и успокоиться, чтобы у нее не тряслись руки, когда она будет открывать письмо. Она нутром чувствовала, что ее будущее вот‑вот изменится. Все сводилось к тому, готова ли она узнать правду.

Она осторожно развернула письмо и прочитала каждое слово, написанное матерью. На нее нахлынули эмоции. Увидев красивый материнский почерк, она загрустила. Но Пейсли заставила себя обдумать новость о том, что Джеб Смит может быть ее отцом.

Пейсли никогда не слышала этого имени. Из‑за того, как ее мать требовала алиментов, Пейсли задавалась вопросом, реален ли этот Джеб Смит. В этот момент она подумала, что даже ее мать не знала, от кого ее родила.

Сейчас ясно только одно: Лукас солгал ей, и это обидело ее сильнее, чем незнание правды об отце.

— Я не верю ни этому письму, ни тебе, — заявила она, складывая письмо и бросая его на стул. — Только Стерлинг может быть моим отцом. Он из тех мужчин, которые нравились моей матери.

На подбородке Лукаса пульсировала жилка, он поджал губы в тонкую линию.

— Стерлинг не твой отец. Сегодня я был у Джеба, и он отлично знает о тебе. У него даже есть твои детские фотографии. Очевидно, их присылала ему Линетт.

Перед глазами Пейсли встала