– А действительно, кто я? Где я?

– Ты Хлюдов, блин! Капитан Советской Армии. А я Ромашкин, блин! И мы с тобой в общем вагоне зачуханного пассажирского поезда! Который движется с тихой скоростью в какую-то задницу! Через задний проход.

– Интересная мысль! – Хлюдов тоже отхлебнул воды. – Уф-ф! А где это – относительно Вселенной? И кто мы как частица природы? Гуманоиды? Люди?

– Люди! Человеки! Вставай, алкаш! Наша станция на горизонте. Не философствуй!

– А где видишь горизонт? За окном черно, как у негра…

– Вот там и горизонт. В заднице! Я ж тебе сказал: мы в неё движемся – медленно, но уверенно.

Проводник что-то бурчал на туркменском, поторапливал. На соседних полках спали утомленные горцы. Значит, бурная ночь была реальностью.

– Чего надо, иноверец?! – рявкнул капитан. – Чего бормочешь? Что-то мне твоя наглая рожа не нравится!

– Слюшай! Зачем опять хулиганишь? Что я тебе плохого сделал, а? Пачаму?

– Что значит – опять?! Да я твою физиономию в первый раз вижу! Сгинь…

– Я проводник вагона. Твой станций! Приехаль! Вылезай, офисер, не скандаль. Иначе милисия прийдет и заберет!

Никита потянул Хлюдова на выход, взяв под мышку обе шинели и фуражки. Хлюдов нес в руках лишь коробку конфет и портфель.

За дверью чернела непроглядная зимняя ночь. В тамбуре Хлюдов снова завелся:

– Где станция, басурманин?! Где Педжен? Куда ты нас завез?!

– Вы его проехаль! Крепко спаль. Я будиль. Твоя не проснулься. Оба теперь вылезаль!

– И что ты нам, красным офицерам, предлагаешь, урюк? Топать по ночной пустыне обратно? Куда я должен вылезаль, чурка нерусская? Сейчас тебе будем делать кердык!

– Зачем по песку? По рельсам ходи! Скоро рассветет, не потеряетесь… – Понизив голос, проводник буркнул: – Сам ты чурка, офисер!

– Нет, пешком не пойдем, – не уловил «чурку» Хлюдов. – Доедем до Серахса, а оттуда вернемся поездом.

– Эй, не хулигань! Твой билет до Педжена! Слезай, капитан, а то на стансия милиция позову! Всю ночь буяниль, опять начинаешь! На станции в комендатуру сдам!

– Вовка! Пойдём пешком. Тут вроде бы недалече. Дотопаем, – снова потянул Никита Хлюдова. – В Серахсе на губе погранцы командуют. Лютуют! Неохота попасть в лапы ГБ.

– Нет! Только паровозом. И какой из меня ходок? Ноги будто чужие, словно студень! Паровозом! Чух-чух-чух! Ту-ту-у!

Совместными усилиями и уговорами Никиты и проводника-туркмена всё-таки удалось… Вот она, победа разума! Никита, держась за поручни, осторожно спустился по ступенькам на гравий, а Хлюдов следом спрыгнул в его распростертые объятья. Поезд издал протяжный гудок и покатил в непроглядную тьму.

Оп! А вы, господа офицеры, кажется, прие-е-ехали. Ни перрона, ни станции – ничего и никого. Черная пустыня, беззвездное небо, тянущиеся вдаль рельсы.

– Ну? И зачем ты меня вытащил из вагона? Ехали бы себе. В Серахсе или Кушке пивка бы попили у моих приятелей-пограничников и подались бы обратно. Следующим поездом. А теперь что – ползать по пескам? Может, тут раз в месяц поезд останавливается. Ты помнишь, до какой конечной станции состав шел? В какую сторону мы заехали?

– Нет! Это ведь ты, Вовка, билеты покупал, хотел до Маров. А туркмен болаболил про Серахс.

– Слово-то какое – Серахс! Это ж надо так погано городишко обозвать! – горестно вымолвил Хлюдов.

Офицеры огляделись по сторонам. Глаза постепенно привыкли к темноте.

Через железную дорогу переброшен деревянный настил-переезд. В обе стороны – грунтовка. Необорудованный переезд, без шлагбаума, без семафора. Еле различимая дорога куда-нибудь да вела, и наверняка к жилью. Не может не быть жилых домов. Пусть сакля, пусть кошара, пусть хибара, хоть дувал какой-нибудь!

Никита, осторожно ступая, спустился с насыпи и наткнулся на старый мотоцикл с коляской. Рядом валялся еще один, но без переднего колеса. Драндулеты стояли возле избушки, зарывшейся по окна в песок от пола до крыши, высотой всего метра полтора. Дверь заперта на висячий замок, окошко узкое, даже если выбить стекло, не пролезешь вовнутрь.

– Лю-уди-и!!! – куражливо заорал Хлюдов.

– Чего ты орешь? Моцик стоит у сарая. Давай заведем.

– А куда ехать? В какую сторону? Ладно, давай заводить! Где могут быть спрятаны ключи?

Искать ключи зажигания не понадобилось. Хлюдов качнул мотоцикл и обнаружил полное отсутствие в баке бензина:

– Вот чёрт! Как бы мы ловко домчались до гарнизона на этой тарахтелке! А теперь что делать? И за что проводник-туркмен так на нас взъелся? Высадил, блин, в пустыне. Ты все пела – это дело. Так пойди же попляши.

– Кто – пела? – тупо вопросил Никита.

– Ты и «пела». До того, как мы все вырубились. На чистейшем осетинском языке «пела»! Орал, что мы все потомки древних аланов. Скифы! Деды так растрогались, что даже слезу пустили. С тем горилой-абреком ты почти побратался. А когда проводник зашёл к нам и потребовал, чтоб прекратили шуметь, ты его обозвал печенегом, а этот Эдик ему сказал: «Уйди, не мешай! Зарэжу!». Туркмена как пыльной бурей сдуло.

– Значит, я пел? А то думаю, чего я так охрип.

– А у меня руки болят. И пальцы. Об стол отшиб, все барабанную дробь выстукивал ладонями.

– Вот это да! Я? Пел? По-осетински?!

– И агитировал их вступить в ряды Четвертого Интернационала. Ты что, троцкист?

– Такой же, как и ты, французский шпион! Нет, я простой «оппортунист», из левой оппозиции. Ха-ха! А что, меня чуть с госэкзамена не турнули – за отличные знания троцкистского движения. Но-таки поставили «пять» по истории и признали мой ответ лучшим на выпуске. А я был просто с перепоя, страшно мутило. С похмелья нес всё, что знал. Вот и сболтнул лишнего – из того, что читал, в том числе и «самиздат».

– Давно замечаю, Никита, не наш ты человек!

– Наш, не наш. Ваш, не ваш. Давай по прибытии уточним.

– По прибытии куда?

– То-то и оно. Вовка, ты тут дольше меня служишь, предлагай!

– Пойдем пешком. Я думаю, километров тридцать. К полудню дойдем.

– А в какую хоть сторону идти?

– Н-да! А действительно, в какой стороне Педжен? – спросил сам себя капитан Хлюдов. – Давай определяться.

– Может, сориентируемся по звездам, где север?

Тучи уплыли. Небо прояснило.

– Нет, старичок! Мы не доверимся этим глупым песчинкам в небе. Я в астрономии ни бум-бум! Начнем логически рассуждать. В какую сторону поезд ушел?

– Вроде влево. Но не уверен…

– А не вправо? Точно? Давай вернёмся в исходный пункт нашей высадки. Где мы с тобой десантировались, Никит? Сейчас пойдем обратно по нашим следам и тогда определим, где мы вначале стояли.