– Я понял, – сказал Рамирес. – Я могу как-то помочь? Может мне стоит приехать?

Она не совсем понимала, почему эта фраза разозлила ее. И прежде, чем смогла осознать, позволила гневу выплеснуться в слова.

– Нет, не надо, – ответила Эйвери. – Тебе пора бы уже знать, что я не из тех женщин, которым нужен мужчина, чтобы почувствовать себя в безопасности. Я провожу с тобой большую часть времени на работе, что означает твою неспособность сделать что-либо с грузом на моих плечах. И без обид, но я не собираюсь втягивать тебя в наши отношения с Роуз. Так что спасибо.

Какое-то время он молчал.

– Я буду честен с тобой, – произнес он мягко и неторопливо. – Эйвери, мир будто крутится вокруг тебя. И будь у меня другой, я бы вылетел за его пределы. Вот почему я просто махнул на все это рукой. Знаю, что у тебя сейчас гора дел, но не стоит быть сучкой по отношению ко мне.

– Сучкой? – переспросила она. – И что же такого я сделала, чтобы называть меня сучкой? Не дала тебе приехать, поцеловать меня, погладить по волосам и сказать, что все хорошо? Как это, быть сучкой?

Она еле расслышала вздох на том конце провода.

– Пока, Эйвери. Увидимся завтра на работе.

Рамирес повесил трубку, не дав ей сказать ни слова. Она закатила глаза и бросила телефон на папку. Не дав гневу усилиться, Блэк попыталась сфокусироваться на папке, просматривая отчет коронера. Она пролистала информацию о скудных останках Кейши Лоуренс, надеясь увидеть то, что они могли упустить. То же самое она повторила и с растущим отчетом о Саре Осборн, лишь укрепив это в памяти.

Как Эйвери и ожидала, там не было ничего особенного. Коронер и криминалисты рассмотрели останки со всех сторон. Они провели исчерпывающую работу, но она изначально понимала, что не найдут ничего нового.

Листая отчеты, Эйвери опустошила свой бокал. Она тут же наполнила его вновь и продолжила. Она знала, что выпивка вряд ли являлась лучшей формой терапии, но в данный момент она хотя бы помогала ей меньше думать о своих проблемах с Роуз и Рамиресом.

Она нехотя продолжала читать документы, пока уровень напитка в бокале постепенно снижался. Опустошив и его, она снова долила вина, освободив бутылку. Блэк стояла на кухне, уставившись на холодильник. Медленно отхлебнув, она почувствовала, что пьянеет. Эйвери гордилась тем, что всегда знала, когда пора остановиться, и напилась лишь один раз в жизни, еще во времена учебы в колледже.

Возможно, сегодня мог наступить второй раз.

Она уставилась на холодильник, чувствуя, как сердце замирает. Где-то в глубине памяти мелькнуло воспоминание, которое она пыталась засунуть как можно дальше.

Разбитые пивные бутылки в открытом нараспашку холодильнике, огромная лужа янтарной жидкости на полу, мама кричит, Бет плачет в гостиной.

Воспоминание было настолько чудовищным, что она буквально застыла на какое-то время, не двигаясь и даже не моргая. Эйвери даже смогла припомнить, что дверца холодильника была открыта так долго, что свет внутри погас сам по себе. Она была уверена, что потом закрыла ее, а когда мать перестала кричать и Бет отправилась спать, Эйвери вымыла пол от разлитого пива.

Блэк вздрогнула, а затем, скорее из-за выпитого вина, нежели от необходимости или храбрости, взяла телефон, прокрутила до контакта «Бет» и нажала кнопку вызова.

Она приложила мобильный к уху и прислушалась к гудкам, впервые набрав номер сестры за последние девятнадцать месяцев.

– Алло, – раздалось после третьего звонка.

«Господи, как же я соскучилась», – подумала Эйвери, услышав голос Бет, чуть не вызвавший у нее слезы.

– Привет, – сказала она. – Это Эйвери.

Бет удивленно вздохнула, а затем последовала тишина, совершенно отличавшаяся от того молчания, через которое они прошли с Рамиресом сорок минут назад. Она скорее означала некую скорбь, возникшую между людьми на разных концах провода.

– Я отвлекаю тебя? – спросила Блэк.

– Нет. Я просто не ожидала тебя услышать.

Южный акцент в голосе Бет заставил Эйвери улыбнуться. Она родилась и жила в Западной Вирджинии до тех пор, пока родители Блэк не удочерили ее в возрасте семи лет. И, хоть они и переехали в Мэн, а затем в Массачусетс, этот говор так и не исчез.

– Что ж, сегодня я витала где-то в прошлом, – призналась Эйвери. – И вспомнила об этом… В результате, я подумала о тебе. Понимаю, это выглядит так, будто я совершенно забыла о тебе…

Она замолчала в надежде, что Бет возьмет остальное на себя.

– Эйвери, все хорошо, – ответила она. – Я тоже могла бы позвонить, но решила не делать этого. Думаю, ты поступила также. Мама с папой умерли, ты уехала в колледж, я пошла своим путем. Мы разошлись и двинулись каждый своей дорогой. Иногда так просходит.

– Но мы же сестры, – произнесла Блэк. – Все должно быть иначе.

– Ты все еще чувствуешь меня своей сестрой? – спросила Бет.

– Конечно же. Будь это не так, какого черта я бы звонила? – она практически прервала Бет ее же вопросом.

Решила не делать этого. На самом деле Бет боялась ответа. Она много раз говорила, что, будучи приемным ребенком, никогда не чувствовала особой связи с Эйвери. Во времена, когда они были подростками, она повторяла это при каждой ссоре, но Блэк никогда не придавала особого значения ее словам.

Но теперь, с годами и возникшим расстоянием между ними, все эти былые капризы сделали свое дело.

– Ладно, – сменила тему Бет, – чем ты занимаешься? Все еще в полиции Бостона?

– Да, – ответила Эйвери, удивленная попыткой общения. – А ты? Все еще работаешь на… что это была за фирма? Какая-то рекламная компания?

– Да, она. Но сейчас я занимаюсь фрилансом, дизайнер.

– И как идет?

– Довольно неплохо, – ответила она и замолчала, а затем, вздохнув, добавила, – Слушай, Эйвери, мы действительно делаем это? Пытаемся сделать вид, что с момента нашего последнего разговора не прошло полтора года? Что между нами… нет той призрачной неловкости каждый раз?

– Бет, это не…

– Давай будем честны, – прервала ее сестра. – Расставшись, мы пошли разными дорогами. И все не так уж плохо. Может оставим все, как есть? Может нам лучше, когда мы находимся на расстоянии, оставаясь лишь в памяти друг друга?

– Ты хочешь этого? – спросила Эйвери.

– Да, именно так. Воспоминания о тебе, о маме, о папе и обо всем, что произошло… они причиняют мне боль. И в определенный момент я решила, что пора завязывать с этим.

– Ну, раз ты так решила… – ответила Блэк.

– Спасибо, что позвонила, сестренка. Сейчас мне пора.

Эйвери не ответила. В ее квартире стояла такая тишина, что она даже услышала щелчок, когда Бет повесила трубку.