мы с Валеркой снова побывали в заброшенном доме. Ута встретил нас в сумрачном пыльном чулане, и проводил в иной мир, к шаману. Мы пробыли в его юрте два дня, и он учил нас тайнам своего дела, пересказать то, что там было, я не смог бы, слишком всё происходящее казалось нереальным, как в тумане – неведомые существа, возникающие из ниоткуда, утробные звуки, горловое пение шамана и дым костра. Затем Ута отвёл нас к выходу. В этом мире мы отсутствовали всего полтора часа. Родители даже не заподозрили ничего странного. Если не считать, конечно, того, что они уже увидели в прошлый раз. Но шаман предупредил нас, чтобы мы не показывали свою силу, нельзя делать этого, разбрасываться даром направо и налево. Силу нужно хранить в тайне и молчании, использовать лишь тогда, когда это действительно необходимо, а пока и вовсе молчать о ней, не время ещё, так он сказал. Шаман был не старый, лица его мы никогда не видели, оно всегда было скрыто деревянной маской, украшенной перьями, бусинами и мехом какого-то животного, однако по голосу его и рукам мы понимали, что он не старше наших родителей, а вовсе не дед, как нам показалось вначале. Мы стали постоянными гостями в его юрте. А точнее заложниками. Почти каждый вечер мы приходили сюда, шли по тайге, мимо ручья и могучих кедров, и выходили на поляну, заваленную валежником и окружённую сухостоем. Почему деревья тут не росли, и всё было мёртво, даже птичий гомон и журчание ручья здесь смолкали, мы не знали. Попытались раз спросить о том шамана, но он не ответил нам. Мы так же спрашивали, почему он выбрал именно меня и Валерку в свои преемники, но и на этот свой вопрос мы не получили ответа. В остальном же шаман был с нами ровен и не обижал, обучая нас своему ремеслу. Лишь постоянно напоминал о жертве, которую мы должны были привести к нему, той, что выполнила бы род некоего громоотвода, забрав на себя удар в виде болезни, предназначавшейся нам, как плата за силу.

Глава 3

В тот вечер мы с Валеркой встретились на берегу. Уже стояла середина октября, и холодные ветры пришли к нам с севера, завывая в трубах и пустых проёмах окон на стройке, гуляя по этажам, и издавая звуки, похожие на плач. Днём их не было слышно на фоне тарахтения тракторов, гудения кранов и грохота грузовиков, подвозивших на объект стройматериалы. Но вечерами, когда замолкали звуки техники, наступал черёд ветров, они царствовали на стылых бетонных площадках, летали невидимыми потоками, носились над неживыми пока ещё домами и царствовали в этом мире сумрака и унылых серых стен.

– Я не хочу больше туда ходить, – сказал Валерка, поёживаясь от ветра, и глядя на тёмное небо, затянутое брюхатыми чёрными тучами, грозившимися пролиться на землю то ли поздним дождём, то ли первым снегом.

– Я тоже не хочу ходить к шаману, – ответил я, – Я с первых дней не хотел. Но ноги сами туда идут. Как будто в голове мутится. Ерунда какая-то. А давай не пойдём больше и поглядим, что будет? Может он нас просто запугивает?

– Давай. Мы не просили нас учить, – подтвердил Валерка, – Пусть других дурачков найдёт, а мне эта его сила не нужна. Пойдём лучше на качели?

– Идём, – кивнул я, и мы повернули во двор Валеркиного дома.

Во дворе было тихо, на верёвках сушилось чьё-то бельё, у сараюшки вылизывался лениво серый кот бабы Нюры, а на качелях качался Денис. Мы с Валеркой переглянулись. Дениса мы не любили. Да и мало кто его любил, пожалуй. Невысокий, рыхлый, с белым круглым лицом, усыпанном веснушками и ехидной улыбкой. Он был чуть старше нас, ему недавно исполнилось десять. При взрослых он неизменно притворялся паинькой, и если кто-то из ребят принимался на него жаловаться, обличая его поступки, то Денис округлял свои и без того круглые, как у рыбы, бледно-голубые, глаза и делал наивное лицо. И странное дело – взрослые ему неизменно верили. И ему всегда сходили с рук его мерзкие пакости – убитый голубь, привязанная к хвосту дворового пса Рекса жестянка, подпалённые уши Барсика, кота Наташки из третьей квартиры, разбитые фары автомобиля дяди Саши, что жил через три двора от дома Валерки, я уж молчу о том, как он постоянно обижал и задирал ребят с улицы. В общем, все мы его просто ненавидели.

Вот и сейчас, завидев его на качелях, мы решили не связываться, и пойти гулять в другое место, но было поздно, Денис нас уже заприметил. Он спрыгнул с качелей и поспешил к нам, мы замерли. Обойдя нас вокруг и усмехнувшись, он сдёрнул с Валерки шапочку, и, оторвав от неё помпон, кинул шапку ему в руки, а помпон запустил в заросли репейника за сараюшкой.

– Иди, пожалуйся мамочке, мелюзга! – усмехнулся он, обнажив свои жёлтые зубы и дохнув на нас вонючим запахом.

Мы поморщились.

– Мы пойдём, – сказал я, – Идём, Валерка.

Я потянул друга за рукав куртки, но тот стоял, как вкопанный. Я непонимающе уставился на него, и тут увидел в его глазах уже знакомый мне голубой лёд, блеснувший, и тут же пропавший в глубине его зрачков.

– А ты был когда-нибудь в заброшенном доме, Денис? – внезапно спросил он у хулигана вкрадчивым голоском.

– В котором это? – нахмурился тот.

– В том, – Валерка кивнул в сторону дома, где обитал Ута.

– Что я там забыл?

– Ха, – неожиданно усмехнулся Валерка, – Я так и знал.

Я стоял молча, поражаясь такой дерзости со стороны Валерки, и в то же время понимая друга, зная, как Денис его достал, ведь Валерке доставалось больше, чем мне, они жили в одном доме. И тут вдруг меня словно окатило ледяной водой, я начал понимать, куда клонит Валерка и чего добивается.

– Что ты знал, придурок? – наехал на него Денис.

– Что ты трусишь!

– Кто? Я?!

– Ну, не я же, – спокойно ответил Валерка, – Мы-то с Генкой каждый день там бываем.

– Врёшь!

– А вот и нет, хочешь, идём с нами, мы как раз туда собирались. Или боишься, что мамочка наругает?

От такой неслыханной дерзости Денис впал в ступор и даже не пытался по своему обыкновению нагрубить или врезать, он стоял оцепенев от такого обращения, и лишь смотрел на нас, ещё никто не осмеливался так с ним разговаривать. Он переводил взгляд с одного на другого, и думал. В его злых, глуповатых глазёнках шёл тяжёлый мыслительный процесс. Наконец, он выдохнул и, схватив Валерку за грудки, прошипел:

– Идём, придурок. Я тебе докажу, что я не трус.

И, сплюнув нам под ноги, он развернулся, и зашагал к заброшке. Мы последовали за ним.

Я шёл и думал, как же мне всё исправить, да, Денис был не лучшим представителем человечества, но ведь он был человеком, и мы не вправе были вот так, как скота, вести его в жертву шаману. Шаман говорил о том, что переведёт болезнь в того, кого мы приведём, и тогда мы с Валеркой получим только чистую силу, так сказать, без побочных эффектов. Но мы не хотели этой силы. Мы буквально десять минут назад договорились о том, что больше не пойдём в этот дом, и тут Валерка выкинул такое. Я не знал, что мне сделать, и какие слова подобрать, чтобы мы вернулись назад.

– Валерка, – шепнул я другу, – Ты что творишь? Нельзя же так. Давай повернём обратно, пока ещё не поздно.

– Уже поздно, – ответил Валерка, – Всё. Он меня достал. Я больше не буду терпеть унижения и не хочу, чтобы он мучил животных. Однажды он утопил в бочке во дворе моего котёнка. Понимаешь?

Валерка остановился.

– Я ненавижу его больше всех на свете, и считаю, что если кто и заслужил наказание, так это Денис. Так что ты можешь оставаться, а я доведу его до конца.

И Валерка тихо рассмеялся.

– Чего вы там ржёте? – обернулся к нам Денис.

– Да так, мы о своём, – ответил Валерка.

– Ну-ну, смотрите мне, – сунул он нам под нос