Упражнения с собственным весом позволяли только поддерживать имеющуюся форму, но ощутимого прогресса уже не давали, а потому, мною был куплен набор гантелей, а в мастерской при институте выточен железный прут с резьбой на обеих его сторонах. Если предназначение гантелей было понятно, то прут был по большей части нужен для души, вспоминая как Доминика и несколько других техноассасинов обращались с глефами, я решил научиться чему-то подобному.

За занятиями саморазвитием и редкими поездками в институт, чтобы выполнить ту или иную работу, прошло лето, а моё новое тело наконец-то вступило в фазу активного роста. Вытянуться удалось на добрые пятнадцать сантиметров, если брать показатели начала года. И если рост в целом меня радовал, то все остальные признаки полового созревания запаздывали: вторичные половые признаки так и остались в зачаточном уровне, на что мне в целом было наплевать, а вот отсутствие волос на теле было не слишком хорошим признаком.

В начале нового учебного года, случилось два важных для меня события: во-первых, мою кандидатскую работу отправили на рассмотрение в министерство образования, а во-вторых из посольства Германии пришло заказное письмо с бланком для заполнения. И если первое меня не слишком волновало, то второе было намного интересней. Из-за внедрения положения «Крепость Европа» на всей её территории начали вводить специальные ID (идентификационные карты), которые не только помогали ограничить поток мигрантов, но и делали своих обладателей фактическими гражданами Евросоюза. Вертя в руках бланк, я раздумывал, стоит ли оно того, заранее начать готовиться к переезду за границу?

Ответ на этот вопрос пришёл сам собой в январе 1996, когда после нарушения всех сроков на рассмотрение, мою кандидатскую работу вернули на «доработку», а через месяц, за авторством уважаемого академика АН СССР, вышла диссертация о применении гидравлики в киберпротезировании, в которой были описаны все мои идеи и наработки. Выместив свою ярость на ближайшей стене, разбив руки в кровь и организовав в ней несколько углублений, я уже был готов сорваться в Москву и превратить много мнящего о себе урода в пускающие слюни овощ, но меня успели перехватить. Кто-то из персонала лаборатории, увидев мой приступ буйства и сбежав от расползающейся по зданию раскрытой ауры парии, успел вызвать милицию. На выходе из здания меня ждало несколько мужчин в форме, которые пусть и испытывали передо мной настоящий ужас, но всё же решили меня задержать. Как итог, несколько часов проведённые в камере временного задержания, трое обделавшихся неудачника, которым не повезло оказаться со мной в одном помещении, и милый разговор со следователем, в котором я пояснил причину своего поведения. Пожилой майор посочувствовал моему горю, но предупредил, чтобы я не предпринимал никаких противоправных действий. Уже более-менее успокоившийся, я дал слово, что ничего такого делать не собираюсь, после чего меня выпустили. Придя домой, я размотал перебинтованные руки, чтобы сменить повязку и компресс, но, к моему огромному удивлению, они уже почти зажили, а молодая кожа лишь слегка выделялась на общем фоне, следует исследовать данный феномен.

На следующий день я стоял у дверей посольства Германии с заполненным бланком на получение ID, не испытывая не малейших угрызений совести от своего поступка. Всё прошло на удивление быстро и после непродолжительного ожидания и снятия биометрических данных, у меня в кармане куртки лежал по сути паспорт гражданина Евросоюза. Правда самостоятельно въехать на его территорию я смогу только по достижению совершеннолетия, до этого мне потребуется согласие законных опекунов.

Последствием моего импульсивного поступка было не только значительное ухудшение репутации, как в лаборатории, так и в институте в целом, ну и аннулирование кандидатской работы из-за явного плагиата. Кто-то посмеивался мне в спину, кто-то не стеснялся в открытую говорить, что вся моя слава – не более чем пиар ход института, но были и те, кто прекрасно понимал подоплёку моего состояния. Последние, в числе которых был ректор, решили временно отстранить меня от работы и отправили в отпуск.

Уже сам не желая находиться в пределах института, я собрал вещи и вернулся домой. Там, благодаря заботе бабушки, молчаливого сочувствия папы, который понимал мою боль от столь наглого предательства, и попытки растормошить от дедушки, я понемногу начал приходить в себя. Никакой работы, только физическая активность и походы в лес на охоту с друзьями и знакомыми деда, плюс заграничная художественная литература и немного музыки. На возвращение себе душевного равновесия ушло два месяца, за которые меня несколько раз возили на охоту в лес, где позволили пострелять как из ружей, так и из винтовок, поражаясь моей меткости. Упражнения с глефой достигли того уровня, когда я уже мог изрубить толстое бревно за несколько минут, а в художественной литературе мне попались книги о вселенной вечной войны. Было забавно читать представление людей о том месте, где я прожил без малого век, и в рамках хулиганства, я написал и отправил издателям сего опуса по памяти восстановленный Лектицио Дивинитатус и сборник молитв Адептус Механикус для починки, создания и обслуживания механизмов, не забыв подписаться. Через три месяца мне на почту пришёл чек на семь тысяч фунтов, а в продаже появились отправленные мной книги, где меня указали как автора.

Последствия от моего хулиганства были неожиданными, когда я вернулся в институт, ко мне обратились несколько студентов, с весьма необычной просьбой. Они, найдя где-то изданные от моего имени книги, попросили посвятить их в ряды Адептус Механикус, наивные. Заявив им, что посвящения они будут достойны только после послушничества, изучения священных ритуалов и тестов, я надеялся отпугнуть их, но, к моему удивлению, пятеро решили идти до конца и согласились, так у меня появились ученики, которым можно полноценно проповедовать учение Бога Машины. И пусть сами они воспринимали это как весёлую игру, но я