Сейдж проснулась одна.

Ее сердце дрогнуло. Неужели Калеб ушел? Она потянулась за халатом…

И улыбнулась, когда мужчина вошел в спальню.

Как он красив – без рубашки, с взлохмаченными волосами и приспущенными на бедрах джинсами.

– Доброе утро, детка, – приветствовал он ее.

Она заморгала:

– Уже утро?

Он подошел к кровати и подарил Сейдж пахнущий кофе поцелуй.

– Утро, вечер… Понятия не имею. – Калеб снова поцеловал ее, медленно и нежно. – Я приготовил кофе. И травяной чай.

Она улыбнулась:

– Отлично.

– Конечно, мы могли бы пропустить чай и кофе и сразу перейти к десерту… – У Сейдж в животе заурчало. Калеб чмокнул ее в лоб. – Хорошо, торопиться не будем.

Она приготовила яичницу.

Он сделал тосты.

– Плохо, что у тебя нет сыра, – заметил Калеб, заглянув в холодильник.

– У меня есть домашний сыр.

– Сыра! – воскликнул он, воздев руки к потолку. – Настоящего, понимаешь? Желтого. Нарезанного ломтиками и расфасованного. Или хот-догов.

– Неужели это твоя любимая еда?

Он хохотнул, закрыл холодильник и повернулся к Сейдж. Черт возьми, как она красива! Никакого макияжа. Длинные распущенные волосы. Изумительное тело, завернутое в мягкий махровый халат, соблазнительно приоткрытый на груди.

– Калеб, расфасованный сыр и хот-дог?!

Он откашлялся:

– Обязательная вещь в доме. Ну, по крайней мере, для меня и братьев.

– О… – протянула Сейдж.

Он сообразил, что она ничего не знает о его семье. Впрочем, у него еще будет время ей рассказать.

Пока же времени не было.

Калебу не терпелось снова затащить Сейдж в постель, потому что завтра ему необходимо быть в Далласе.

Их взгляды встретились. Она произнесла его имя. Он раскрыл объятия.

– Сейдж, – прошептал он, поднял ее на руки и понес обратно в спальню.

Калеб целовал ее тело, наслаждаясь сладостью сосков, влажной мягкостью между бедрами.

– Теперь моя очередь, – пробормотала она.

Ее пальцы были прохладными, рот – горячим. Ласки женщины были вначале неловкими, даже робкими. Калеб понял, что она никогда не прикасалась к другому мужчине так, как прикасалась к нему. Они долго целовались, наслаждаясь вкусом и нежностью губ друг друга. А потом Сейдж достигла пика и всхлипнула от восторга.

Калеб последовал за ней через несколько секунд, откинув голову назад и выкрикнув ее имя. А потом расслабился, прильнув щекой к ее влажной коже.

Наконец он лег рядом с Сейдж, вытянулся и положил руку ей на живот. Ее рука опустилась ему на грудь, и вскоре она заснула.

А Калеб был слишком занят, размышляя, планируя, принимая решения.

Через полчаса он осторожно, стараясь не разбудить Сейдж, встал и пошел в ванную. Он побрился, оделся и, позвонив своему пилоту, приказал через час подготовить самолет к вылету.

Когда Калеб вернулся в спальню, Сейдж еще спала. Он наклонился и поцеловал ее в губы. Она пошевелилась, вздохнула, открыла глаза и улыбнулась:

– Калеб…

Он сел рядом и взял ее за руку:

– Я должен съездить домой. У меня назначена встреча, и ее нельзя отменить.

Ее улыбка угасла.

– Конечно. Я понимаю.

– Я прилечу обратно на выходные. Мы найдем квартиру. Или дом. Я свяжусь с риелтором.

– Я сама это сделаю.

– М-м-м… Хорошо. Только постарайся найти что-нибудь…

– Я знаю: что-нибудь в спокойном, безопасном месте.

– Да. Конечно. Но я хотел сказать, возле парка.

– Парка?

– Центрального парка, если ты выберешь Манхэттен… Или могу предложить несколько симпатичных городков в Коннектикуте.

– Что?!

Сейдж села. Одеяло съехало вниз. Калеб тут же этим воспользовался, наклонился и нежно поцеловал ее грудь.

– Тебе придется меня выслушать, – настаивала Сейдж.

– Я слушаю. Но, к счастью для тебя, я способен выполнять несколько дел одновременно.

Она рассмеялась и оттолкнула его:

– Калеб, я серьезно. Я не собираюсь снимать квартиру на Пятой авеню или в одном из – как ты их называешь? – симпатичных городков.

Он выпрямился.

– Почему?

– Потому что, – произнесла Сейдж тоном учительницы начальных классов, – я не могу себе это позволить.

– Какая ерунда!

Ну вот, началось! Опять этот взгляд. Прищуренные глаза.

– Я не хочу, чтобы ты меня содержал.

– Я собираюсь помогать тебе растить нашего ребенка. А ты думала, что я этого делать не буду? Я знаю свои обязанности.

– Помогать растить ребенка – одно, но сама я не собираюсь быть твоей «обязанностью».

– Сейдж, солнышко, возможно, я не совсем правильно выразился.

– Нет. Это я не совсем правильно выразилась. Благодарю за желание помочь.

Он холодно посмотрел на нее:

– Не стоит благодарности.

– Послушай, я уже давно живу одна. Я привыкла сама о себе заботиться.

– Если ты будешь заботиться о моем ребенке так же, как заботилась о себе…

– У меня это неплохо получалось.

– Ах, ну да… – Калеб усмехнулся. – Достаточно посмотреть на этот дворец.

Сейдж спрыгнула с постели, держа перед собой одеяло, словно щит:

– Я думаю, тебе пора.

– Я тоже так думаю. – Калеб пошел к двери, остановился, повернулся и наставил на нее палец: – Я не знаю, каким сукиным сыном ты меня считаешь, но усвой одно: я никогда не уходил от ответственности.

В ее глазах блестели слезы. Злые слезы.

– Это не ответственность. Это – ребенок.

– Черт возьми, конечно, ребенок! Мой ребенок.

– Этот ребенок мой. Он часть меня. И если ты считаешь, что можешь выиграть там, где проиграл Томас Колдуэлл…

Калеб выругался и вышел.

Чего хотят женщины?

Мужчины веками задавали себе этот вопрос.

Калеб вот уже два десятка лет обсуждал его с братьями, в колледже, в солдатских палатках на учениях, с коллегами за пивом.

И не мог найти ответ.

Никто не мог.

Тревис подытожил:

– Женщины – как дети. Они не знают, чего хотят. Если ты нежен, значит, тряпка. Если ты крутой, то бесчувственный чурбан. Ты никогда не бываешь достаточно умен, но зато всегда достаточно глуп. Как ни крутись, в любом случае проигрыш.