– Тебе, Эмили, лучше воздержаться от комментариев на темы, находящиеся за пределами твоих знаний, – проворчала леди Гилмор. – Займись лучше ужином.

Девушка покраснела и уставилась в свою тарелку.

Мадди ужасно хотелось плеснуть горячим супом в лицо вредной старухи. Теперь ясно, откуда у графа Гилмора такое высокомерие, такая спесь. Он усвоил все это с младых ногтей. Как могут эти люди считать себя образцом утонченности? Она знала бездомных мальчишек с лучшими манерами, чем у них.

Нейтан подал знак лакею, чтобы повторно наполнил его бокал вином, потом сказал:

– Оставь Эмили в покое, бабуля. У нее добрые намерения.

– Она должна учиться держать свое мнение при себе, – возразила старая графиня. – Особенно в ситуациях, когда противоречит старшим.

Густо покраснев, Эмили втянула голову в плечи, как будто хотела спрятаться под стол. Она выглядела такой несчастной… Мадди решила, что нужно срочно что-то придумать, чтобы отвлечь от нее внимание.

– М-м-м… – промычала она, громко причмокивая. – Этот грибной супчик – просто объедение! Куда лучше той похлебки, что мы ели в театре. От того варева все время хотелось рыгать.

Все в немом изумлении уставились на Мадди – в том числе и Эмили. Нейтан же чуть не поперхнулся от сдавленного смешка.

Граф Гилмор со стуком положил ложку на стол.

– Есть вещи, которые не обсуждаются в приличном обществе, – заявил он. – Вы что, совсем не умеете себя вести?

– Что? О, простите, папа. Я постараюсь быть более вежливой. – Мадди протянула пустую тарелку лакею. – Можно мне добавки, сэр? Пожалуйста… Я все еще голодна.

– Имей терпение, дорогая, – наклонился к ней Нейтан, так что ее обдало соблазнительным запахом сандалового дерева. – У нас еще будет пять смен блюд.

– Неужели пять?! – Мадди изобразила радостное удивление.

– Да, милая. Тебя ждет настоящее пиршество. Граф считает, что за ужином должно быть не менее шести блюд.

Тут лакей в белых перчатках, обойдя стол, собрал суповые тарелки, а другой слуга принес вдовствующей графине поднос с запеченной рыбой. С помощью серебряной сервировочной вилки вдова положила себе на тарелку небольшой кусочек. Когда настал черед Мадди взять порцию себе, она низко склонилась над подносом. Понюхав рыбу, воскликнула:

– О, фаршированная щука! От нее пахнет гораздо лучше, чем от трески с Биллингсгейтского рынка. Видите ли, мы в театре ради экономии всегда покупали вчерашнюю рыбу. Но вам, полагаю, нет нужды экономить в таком богатом доме, как этот. – Она взяла первую попавшуюся вилку из тех, что лежали у ее тарелки. – Мистер Шоушенк сказал, что у вас даже есть какой-то особенный повар, прибывший из самой Франции.

Напряжение за столом сгущалось. Явно раздраженный ее болтовней, граф Гилмор стиснул зубы. Его, как и остальных, несомненно оскорблял тот факт, что она называла лакея «сэром», а дворецкого «мистером». Разумеется, никто, кроме, пожалуй, Нейта, не догадывался о том, что она делала это нарочно. Долгие годы Герти развлекала ее рассказами о своей службе в аристократическом доме, говорила и о том, как следовало обращаться к персоналу.

– Нам нужно Дэвида благодарить за то, что нанял французского шеф-повара, – заметила леди София, глядя на Мадди с высокомерием. – У моего покойного мужа был безупречный вкус во всем.

Лорд Гилмор улыбнулся Софии, и его холодные глаза потеплели.

– Да, это правда. Дэвид имел талант во многих областях – начиная от завязывания дружеских отношений с политиками и кончая ведением дел с арендаторами в моем поместье. Нам его очень не хватает.

Граф устремил взгляд на портрет над камином, и его лицо омрачила тень горечи.

Проследив за его печальным взглядом, Мадди увидела портрет красивого молодого джентльмена в красном сюртуке и черных бриджах; он стоял рядом с гнедой лошадью с уздечкой в руках, обтянутых перчатками. Среднего телосложения, с темно-каштановыми волосами он своим благородным обликом удивительно походил на Гилмора.

И тут ее осенило: это, вероятно, был старший сын графа. Брат Нейтана Дэвид. Мадди невольно вздохнула. Улыбающийся молодой человек на картине выглядел таким энергичным, таким жизнерадостным…

Но как же он умер? Нейтан ни разу не обмолвился об этом. И не рассказал ей о причине своей ненависти к отцу, хотя у нее уже начало складываться впечатление, что это каким-то образом было связано с его старшим братом. Впрочем, она еще очень многого не знала…

Мадди не хотелось пробуждать болезненные воспоминания, но любопытство взяло вверх.

– Твой отец только что смотрел на портрет над камином, – обратилась она к мужу громким театральным шепотом. – Это твой брат Дэвид?

Нейтан бросил взгляд на картину, но тут же отвел глаза и сделал глоток вина. Он был явно взволнован.

– Да, это Дэвид.

– Он был настоящий красавчик, – добавила Мадди с искренним сочувствием. – Мне очень жаль. Соболезную о твоей потере. У меня никогда не было ни братьев, ни сестер, так что не могу представить, что ты… что все вы чувствуете.

Никто ей не ответил. В столовой воцарилось гробовое молчание, нарушаемое лишь тихим звоном серебряных столовых приборов. Все уткнулись в свои тарелки. Мадди откусила крохотный кусочек рыбы, но даже не ощутила ее вкуса.

Всех, казалось, поглотила трясина уныния. Очевидно, никто не желал говорить о покойном наследнике. «Мне лучше помолчать? – спрашивала себя Мадди. – Или сказать еще что-нибудь?»

В конце концов она решила, что лучше помолчать. Одно дело – строить из себя дурочку, другое – причинять людям боль. Пусть даже они спесивые снобы.

– Кто сообщил тебе о смерти Дэвида? – неожиданно спросил лорд Гилмор, пристально взглянув на сына. – Никто из этого дома тебе не писал.

Слова графа насторожили Мадди. Неужели никто из родственников не сделал попытки сообщить Нейтану о смерти брата? Но почему?

– У меня есть собственные источники, – ответил Нейтан уклончиво.

– Леди Милфорд, несомненно, – заметила старая графиня с гримасой неудовольствия. – Она его крестная. Она в нем души не чаяла и наверняка знала, как с ним связаться. Эта дама всегда совала нос в чужие дела.

– Сообщить о смерти родного человека – это вряд ли вмешательство в чужие дела, – возразил Нейтан. – А никому из вас не приходило в голову поинтересоваться у леди Милфорд, не знает ли она, где я нахожусь?

– Не смей нас обвинять! – взорвался граф. – Это ты нас покинул. И тем самым обрубил все концы.

– Верно. – Нейтан перевел задумчивый взгляд на отца. – И все же не могу не задаваться вопросом: неужели вы полагали, что я никогда не узнаю о смерти Дэвида? Может, в этом и состоял ваш план? Если бы я не вернулся в Англию, вы бы могли объявить меня умершим и назвать наследником моего льстивого кузена, не так ли?