– Не обращайте внимания. Регис мнителен. – Люций словно появился из ниоткуда.

– Это не мнительность, а профессионализм, – проворчал врачеватель, замечая Кьярина, который, с невозмутимом видом обойдя бревно, сел на другом его краю. За последние сутки эти двое не перекинулись и словом. Региса раздражало, что его не поблагодарили за спасение и к тому же попытались задушить. Впрочем, его реакцию можно было понять.

Что же происходило в голове у Младшего Рока, и вовсе оставалось загадкой. Он неожиданно стал мрачен и задумчив, почти прекратил ругаться на вонь, стоило врачевателю забить свою трубку. И именно это молчание отчего-то сильнее нервировало Региса. Див стал более дёрганым.

Я глубоко вдохнула, поднимая клинок. Моя мантия, как и у Сезара, лежала прямо на земле. Оставшись лишь в тунике, прислушиваясь к себе, я пыталась понять, насколько ослабло моё тело за годы сна и ослабло ли вообще… Возможно, оно стало только сильнее из-за силы светлого осколка.

Бой начался внезапно и быстро. Первым напал Сезар: даже среди белого дня его светлый клинок яркой молнией вспыхнул, метнувшись в моём направлении. Я вскинула Туманный в последний момент, не без труда сдерживая удар и замечая краем глаза, как кусочки срезанной травы после случайного соприкосновения с мечом дива с шелестом упали на землю.

Лезвие Нэглинга сверкнуло. Было странно видеть оружие в серьёзном бою, ведь я застала времена, когда Сезар управлялся клинком довольно неуклюже. Его меч был назван в честь оружия из легенд светлых. Клинок, выкованный народом Фатта для светлой богини Эсмиры. Но сама богиня им не пользовалась, передав его одному из приближённых воинов. Но, как и многие вещи, созданные Фатта, меч обладал особой магией, не доступной ни одному другому клинку.

Следующий удар я едва не пропустила, с опозданием осознав, что оказалась открыта. Но Сезар помедлил перед нападением, и это позволило мне сориентироваться.

Рассеянность и смятение. Какой-то страх и робость.

Удар и вновь столкновение. Я шагнула назад, ведь нападать не могла.

Страх того, что у меня не получится? Что я уже не та, кем была? Тогда… кто я?

Рука, сжимавшая Туманный, задрожала, равновесие сил внутри меня расшаталось, и это сказывалось на связи с мечом. Дыхание сбилось, звучало тяжело – и это всего лишь после нескольких минут боя. Если нет уверенности в себе, то откуда она возьмётся в руках?

Сила не рождается из пустоты.

– Отдохнём? – предложил Сезар, проницательно смотря на меня, обеспокоенно и заботливо. Но именно его взгляд, в котором я была слабой и хрупкой, заставил меня собраться, стиснуть зубы, до боли в пальцах сжать клинок.

– Нет, – покачала головой. – Мы только начали.

Происходящее рождало в душе позабытое чувство, навевая старые воспоминания, когда, являясь дочерью Сорель, я всё ещё была никем.

В те времена мои руки всегда были облачены в перчатки, прямо как теперь. Только тогда в управлении своенравным даром это мало помогало. Я всё равно чувствовала эмоции окружающих. Тонкая преграда скорее защищала всех от меня, ведь коснись я в то время чужой кожи, сдержать магию бы не смогла и навредила.

Дети даэвов начинают обучение в обители с семи лет, я же приступила с одиннадцати. И я была другой. Девчонкой, появившейся из ниоткуда и сразу вошедшей в главную семью. Спустя несколько лет я поняла, что если ты отличаешься от остальных, если у тебя есть то, чего желали бы окружающие: слава, влияние или, может, сила, – то приготовься, будут и те, кто посчитает, что ты получил всё незаслуженно. Они решат, что сам по себе ты ничего не значишь. И они постараются убедить в этом тебя самого.

А у меня же не было ничего из перечисленного, разве что дар, за который я платила немалую цену. А имя оставалось лишь именем. Сути оно не меняло. Только внимание Долорес и Фредерика имели какое-то значение.

И, беря в руки меч, пытаясь сражаться с теми, кто был намного лучше меня, уже несколько лет упражняясь с клинком… Каждый раз… Каждый проклятый раз я чувствовала все их эмоции. Насмешку, злорадство и пренебрежение. Я падала, получала синяки и раны, окружённая их чувствами. И в конце концов собирала свои силы вновь и поднималась.

Это было тайной, но некоторые сверстники в ордене Сорель всё равно знали о моём происхождении. Даэва воспитывает человек? Большего унижения и не представить. Они считали, что я никогда не стану такой, как они. Никогда не сравнюсь. В те годы Фредерик стал спасительной тростинкой в океане чужой жестокости – в спарринге с ним я не ощущала тех отравляющих меня эмоций.

Наоборот, интерес, искреннее желание помочь. После Фредерик наблюдал за моими сражениями с остальными, следил внимательно и твёрдо, будто одним взором внушая силу и уверенность.

Перед глазами, словно наяву, пронеслось случившееся в обители Сорель. Обездвиживающие браслеты на моих руках и ногах, моя беспомощность, его давление и власть. Подлость в прошлом и такая же низменность в настоящем, с которой он раз за разом называл меня убийцей.

«Мне жаль, что всё так случилось… брат… Не знаю, кто в этом виноват. Твой отец, положение в ордене, давление или чужие ожидания. Может, если бы ты родился обычным воином, то был бы намного счастливее. Но в конце концов, твой нынешний путь – это твой собственный выбор, – подобно безмолвной исповеди прозвучало в моей голове. – Я не считаю, что виновата. Мы лишь пошли каждый своей дорогой. Придерживались тех решений, которые считали правильными».

Меч в моих руках объяло дымкой – такой же серой, как сама сталь, как дым, что поднимался несколько дней назад над храмом в покинутом городе. Звон оружия при столкновении зазвучал особенно громко. И сталь будто запела. Вибрация, прошедшая от клинка к оружию Сезара, вдруг заставила его отшатнуться и выронить меч. Он схватился за своё запястье – его пальцы дрожали.

Случившееся заставило почти всех вокруг на несколько секунд оцепенеть. Казалось, в воздухе повис звон. Сезар изумлённо поднял взор от своей руки на меня.

– Извини. Я… – начала было.

– Всё в порядке. Я не пострадал, – прервал Сезар меня. И будто в подтверждение попытался согнуть пальцы. Но он резко скривился от боли, а на скулах заиграли желваки. – Будто… ударили хлыстом, – сдавленно продолжил он.

– Сейчас посмотрим, – сказал подошедший к нему Регис, взяв его за руку и принявшись с прищуром её осматривать. На вид ладонь Сезара оставалась совершенно невредима. Врачеватель стал ощупывать пальцы.

Я взглянула на Туманный. Серое лезвие вновь выглядело как