–Аню берегите, пожалуйста!– попросил я.

–Захар, не бойся, все будет хорошо!– ответили мне, и я им верил.

Самолет после погрузки тяжело переваливался по полю, ревя моторами и начиная разбег, я смотрел в иллюминатор и ежился. Мысли лезли в голову одна другой хуже. Неужели арест? За что? Ладно бы в прошлом году, в Сталинграде, но сейчас, после всего, что сам или с группой сделали? Не понимаю.

Едва взлетев и набрав высоту, пришлось забыть о своих проблемах, что ждут меня в Москве, так как в небе неожиданно стало тесно. Пилоты кричали что-то майору, который ушел к ним, как только в корпусе самолета появилось несколько отверстий, незапланированных конструкторами. Удивительно, но никого не задело, и это при полном самолете людей. Дырки от пуль появились сверху, как будто стреляющий в нас находился на одном уровне с нашим бортом, но взял чуть выше нужного. Я прилип к лавке, старательно втягивая голову в плечи. Хрена себе поездочка в Москву, сейчас снимут нас с неба, и чего тогда, конец пути? Смешно как-то погибнуть во время эвакуации…

Наши пилоты творили какие-то чудеса пилотажа, и больше ни одна пуля не попала в самолет, а может, больше и не стреляли. Правда, если бы поблизости не было самолетов противника, вряд ли пилоты выделывали бы такие вензеля в воздухе. В окно ничего не было видно, и я, прислушиваясь к звуку работающих моторов, незаметно уснул. Проснулся от холода и тряски, ближайший ко мне боец (забыл сказать, тут у меня и конвой был, аж два красноармейца с сержантскими лычками) сообщил, что скоро посадка.

Приземлились мягко и быстро, сказывалось то, что садились на подготовленный аэродром, а не дикое поле. Даже не тряхнуло ни разу. Приготовившись к тюрьме, мысленно я уже поник.

–Эй, сержант, на выход, приехали!– окликнул меня строгий майор, выглядевший сейчас на удивление радушным. Наверное, там, в тылу врага накладывался отпечаток того, что находится на временно оккупированной территории, а сейчас как бы дома.

–Угу,– кивнул я и повесив голову, побрел к выходу.

Ноги за время полета затекли и хотелось размять их, но отбросил эту мысль, потому как пришла новая.

«А ведь у меня пистолет под курткой, нож в сапоге и граната в кармане. Как же меня арестовывают, если даже не обыскали?»– вот какая мысль пронеслась, и я поднял голову.

–Голову не отшиби,– донеслось до меня, но поздно. Я был уже возле двери, которая даже мне, пока низкорослому мальчишке, оказалась мала, и так звезданулся лбом о стенку, что искры полетели из глаз.– Говорил же, береги голову!

Растирая ушибленное место, чувствуя, как наливается здоровенная шишка, я все же вылез. Еще и по лесенке-трапу чуть кубарем не скатился. Майор позади выдал что-то о моей ловкости, но я не слушал. По полю к самолету ехала машина, черная «эмка», сунув руки в карманы, ощутил холодную тушку Ф-1.

Да, конечно, я не собираюсь ее тут взрывать, кругом свои, а не немцы, что я, дурень, что ли? А если просто угрожать, так поздно, это можно было сделать там, во вражеском тылу, ничего бы майор мне не сделал, а теперь просто поздно уже рыпаться.

–Захарка, ты чего такой грустный, не узнал, что ли?– услышал я оклик и поднял голову.

Передо мной, возле той самой «эмки», стоял наш старший инструктор с полигона в бывшем детском лагере, где я помогал готовить группу против Коха.

–Вадим Петрович?– не поверил я глазам.

–Иди сюда, мальчишка!– он раскрыл объятия и пошел навстречу.

Я, немного замешкавшись, побежал к нему. Обхватив меня своими сильными ручищами, Вадим Петрович крепко прижал меня к себе. Да, за то время, что мы вместе тренировали группу, все меня полюбили, как сына, наверное. Там же взрослые мужики, у всех дети есть, вот и принимали они меня за этакого сына полка.

–Сержант, кольцо-то хоть не выдернул?– подошел к нам со спины майор из СМЕРШа, чем вновь меня напугал. Как? Откуда он узнал о гранате?

–Да видно же ее, когда куртка натягивается,– прочитав мои мысли, добавил майор, а я почувствовал себя настоящим мальчишкой. Вот где зубр так зубр, ведь он меня насквозь видит. Вот же предки, а…

–Саша, зачем пацана запугал?– смеясь, спросил Вадим Петрович.

–Да он решил, что я его арестовал, всю дорогу гранату в руке держал, да пистолет через куртку ощупывал.– Когда он разглядел, я что, настолько потерял контроль? Чудные дела…

–Так и сказал бы ему, куда везешь, зачем пугать?– уже серьезно упрекнул инструктор майора.

–Ладно, я тебе его сдал, забирай, а я к себе, еще отчет писать.

–Как долетели-то?– запоздало спросил его Вадим Петрович.

–Да нормально, пара «мессеров» каких-то залетных была, видимо пустые возвращались домой, пустили очередь, никого не задело, да и не стали разворачиваться. Больше пилотов напугали, те еще полчаса кидали машину из стороны в сторону, боясь, что вот-вот снова навалятся. В общем, отделались легко.

–Ладно, бывай, Александре – привет!

–Хорошо, передам,– кивнул майор. И сейчас, он уже не казался мне таким строгим и злым, нормальный такой мужик, лет тридцати пяти, усталый и довольный тем, что вернулся.

–Ну что, поехали?– Вадим Петрович положил мне руку на плечо.

–А куда?

–В наш уютный лагерь, тебя там Старик заждался, скучает.

–Эх, почему же Аню-то не взяли?

–А что Анна?– не понял меня инструктор.

–Мы же с ней из одной группы, надо было обоих вывозить.

–Как-то не подумал, извини,– проговорил Вадим Петрович задумчиво и вдруг поглядел на меня пристально.– Вы что же, сошлись, что ли? Ты ж ребенок еще?– кажется, от осознания этого факта он малость охренел.

–Как в тыл к врагу идти и убивать, взрослый, а как девушку полюбить, так ребенок? Извините, товарищ капитан, так не бывает. Взрослый я уже.

–Что, уже и попробовал, что ли?– еще больше расширил глаза инструктор.

–Да,– честно ответил я, не отводя взгляда.– А что, надо было у старшего по званию разрешение спросить? Мы любим друг друга и будем вместе… Когда-нибудь.

–Эх, парень,– тяжко выдохнул Вадим Петрович,– не скоро еще, не скоро.

Да знаю, что не скоро, чуть не два года ползать, но армия уже идет вперед, и хрен ее остановишь теперь. Будут еще битвы, будет отчаянное сопротивление врага, но мы идем на запад, и побежденный будет плакать.

Моя эпопея с эвакуацией в Москву была связана с необходимостью обучения новой группы. Предполагалась заброска такой же группы, как моя, уже в Белоруссию. Я требовался как консультант по немцам, опыт-то есть, надо передавать. Все это невыносимо тяготило меня, хотелось к Ане, хоть в лес, в тыл врага, но к любимой девушке. Ладно хоть разрешили с почтой передать письмо в отряд, успокоил немного, судя по ответному письму. А самого меня успокоило сообщение, переданное от Медведева. Вадим Петрович рассказал о личном запрете Дмитрия Николаевича для Анны на участие в боях. Девушку берегли, ведь она все же не полноценный армейский снайпер, а лишь участник группы. Стреляет она отлично, но лишь тогда и оттуда, где ей укажут. Посади ее на место, покажи направление и дай отмашку, живых врагов после нее не останется, но самой выбирать место, наблюдать, делать выводы, это пока не ее профиль.