Белугин, не предрасположенный к подобным сентиментальным разговорам, промолчал, вернувшись к насосу.

Кузьмич со словами:

– В общем, в три! – вышел со двора Белугина.

Дома, перекусив, он направился в спальню. Катя, как и Клава, принялась готовить нехитрую закуску для рыбалки.

А за пятьдесят километров от дома Кузьмича в загородном особняке главы местной администрации пробуждались после бурно проведенной ночи гости, подельники и проститутки Фомы.

Фомин-младший встал первым, спустился в гостиную, обвел мутным взглядом помещение, присвистнул, увидев невообразимый беспорядок:

– Ни хрена себе, погуляли! Бардак устроили на славу…

На столике и возле него валялись пустые бутылки из-под спиртного, на ковре красовались какие-то пятна. Даже в камин кто-то умудрился запустить сырое куриное яйцо. Интересно, откуда оно-то взялось? Кресла валялись опрокинутыми возле дивана, на коже которого кровавой отметкой выделялись женские кружевные трусы.

– Не понял! Что, трахались прямо здесь?

Он потер виски, стараясь вспомнить подробности вчерашнего вечера. И не мог сделать этого. Последнее, что сохранила память, – это танец голой Матрешки в центре образовавшегося орущего круга. Трусы, наверное, ее.

– Черт, как же болит голова! Надо срочно похмелиться да плечевок поднять, пусть порядок наведут.

Фома осмотрел нижний ярус столика в надежде обнаружить полную бутылку. Напрасно!

Повернулся, пошел к стенке. Но и здесь бар был пуст. Что удивило сына хозяина дачи.

– Бля! Это сколько же мы вчера высадили? И кто в бар залез? Может, я сам? Да, скорее всего, сам! Больше некому.

Пришлось Фомину подниматься в дачный кабинет отца. Там он вскрыл дверки старого серванта. За ними в ряд стояли разнокалиберные емкости различного импортного пойла – индивидуальный арсенал отца. Трогать его кому бы то ни было строжайше запрещалось, но Фоме сейчас было плевать на все запреты. Он достал бутылку шампанского. С ней спустился в гостиную. Там уже находился Кулагин. Он также, как чуть раньше и Фома, с недоумением заторможенно разглядывал результат вчерашней гулянки. Посмотрел на шефа, перевел взгляд на комнату, указав рукой на бардак:

– Это че, Фома? Неужели мы все перевернули?

– Нет, барабашки расслабились. Со всего поселка.

– Да! Не хило гульнули!

Увидев в руках дружка бутылку, довольно крякнул:

– Во! Шампунь! То, что сейчас надо! Разливай, Фома!

– Обойдешься. Тебе машину еще вести. Или кого из блядей за руль посадишь?

– Э-э-э, Фома. Немного можно, один черт из пасти разит перегаром на километр!

– Нет! Возьми вон в углу апельсин, сожри с кожурой и давай Быка сюда с плечевками своими!

Кулагин, поникнув, спросил:

– Гостей тоже будить?

– Пусть спят, пока шалашовки порядок наведут. Ну, чего встал? Работай!

Урод послушно поднял с ковра апельсин, надкусил его, брызнув во все стороны соком и слюной, пошел к лестнице.

Фома, открыв шампанское, приложился к бутылке. Сделав несколько крупных глотков и отрыгнув газы, довольно проговорил:

– Ух! Ништяк!

Поднял кресло, сел в него, поставив бутылку рядом. Достал пачку «Парламента», щелчком выбил из нее сигарету, закурил, с удовольствием затягиваясь дымом. Игристое вино достаточно быстро вернуло Фоме дееспособность.

Через несколько минут на лестнице показались проститутки во главе со своим сутенером Кулагиным. На девиц было противно смотреть. Полуобнаженные, опухшие от обильного возлияния, без косметических масок, выглядели они как огородные чучела.

Фомин указал на трусы, лежащие в углу дивана:

– Это чье прикрытие?

– Ой, – воскликнула путана с погонялом Матрешка, – мое! А я уж думала, куда могли трусы деться?

– Так, красавицы! Умылись быстренько и всем скопом за уборку. Чтобы через двадцать минут все тут блестело! Урод, командуй своим войском. Умываться на улице. Пошли!

Урод вывел проституток во двор. Фома, отпив еще из бутылки, достал сотовый телефон, вызвал Переславль:

– Бурбон? Привет! Фома. Не разбудил?

– Какое это теперь имеет значение? Привет!

– Ты о рыбалке не забыл?

– Склерозом пока не страдаю. В полдень бригада выедет к твоему вонючему озеру.

– О’кей! Слушай, я при нашем предыдущем разговоре как-то не обратил внимания на то, что ты вместо оплаты услуг своих деньгами запросил марафет. Сейчас вспомнил. У тебя что, проблемы с дурью?

– Временные. Мои поставщики устроили перерыв, не объясняя причин. Сколько он продлится, не знаю. Вот и хотел сделать небольшой запас.

– У меня к тебе предложение, Бурбон!

– Говори!

– Пару кило в конце месяца возьмешь?

– Товар хороший?

– За качество, как говорится в рекламе, отвечаю.

– Цена?

– Общепринятая на данный момент. Единственное условие, оплата по факту приема и в полном объеме!

– Согласен!

– Тогда недельки через две жди звонка. Конкретно обсудим место встречи и порядок сделки.

– Договорились!

– Ну, а за работу у озера плату товаром, как и договорились, можешь уже в понедельник получить.

– Я все помню!

– До связи, Бурбон.

– До связи, Фома.

Отключив телефон, Фомин поднялся на второй этаж, прошел к гостевым комнатам, где отдыхали наркокурьеры Гиви. Гон и Клон были уже на ногах. И похмелье их не мучило. Выглядели ребята отменно. Выбритые, пахнущие дорогим одеколоном, одетые, они сидели в комнате Гона.

– Привет, братва!

– Здорово, Фома!

– Как отдохнули?

– Ништяк! Ты молодец, можешь встретить гостей.

– Девочки не разочаровали?

– Нет! Удивительно, в таком захолустье, извини, брат, но Горинск иначе назвать трудно, и такие стервы! Они украсили бы любой бордель даже в столице.

– Это хорошо, что вы довольны! Завтрак организовать?

– Не стоит! По дороге шашлычком закусим.

– Когда в обратку двинете?

Гон указал на свой мобильник:

– Сейчас до Гиви дозвонюсь и домой.

– Добро! Не буду мешать.

Фома вышел из комнаты, спустился в гостиную, где вовсю уже шла уборка под крикливым контролем Урода.