– Черт. Вечно забываю, что Эмма и Камилла даже какие-то родственницы – разные поколения, понимаете? – улыбнулась Джеки.

За ее спиной раздался громкий хлопок, и она подала официанту бокал, даже не оглянувшись на него.

– Камилла, открою тебе глаза: твоя малышка Эмма – ребенок о-о-очень трудный.

– Я слышала, они ходят на все вечеринки старшеклассников, – подхватила Ди-Анна. – С парнями гуляют напропалую. Делают то, чем мы стали заниматься только в зрелом возрасте, когда вышли замуж, да и то только за хорошенькие драгоценные безделушки. – Она покрутила бриллиантовый теннисный браслет на руке.

Подруги засмеялись; Джеки даже стукнула обоими кулаками по столу, как ребенок, зашедшийся в истерике.

– Но…

– Не знаю, правда ли, что люди считают Джона убийцей. Но знаю, что с ним беседовали в полиции, – сказала Аннабель. – Странное семейство, что и говорить.

– А я думала, вы с ними дружите, – удивилась я. – Вы ведь были у них дома на поминках.

«Вот сучки», – мысленно прибавила я.

– Тогда у них собрались все важные люди Уинд-Гапа, – сказала Ди-Анна. – Не могли же мы пропустить это событие. – Она снова засмеялась, но Джеки и Аннабель кивнули с серьезным видом. Мелисса-Мелинда оглядела ресторан, словно ей хотелось пересесть за другой стол.

– Где твоя мама? – неожиданно спросила Аннабель. – Пришла бы она сюда. Ей бы полегчало. Она стала такой странной с тех пор, как все это началось.

– Она и раньше была странной, – заметила Джеки, поднося руку ко рту. Похоже, ее тошнило.

– Ой, Джеки, не надо.

– Серьезно, Камилла, позволь сказать: твоя мама сейчас такая странная, что лучше бы тебе вернуться в Чикаго.

Полубезумное выражение исчезло. Ее лицо было вполне серьезным. Даже искренне обеспокоенным. Я снова почувствовала к ней симпатию.

– Правда, Камилла…

– Джеки, заткнись, – прервала ее Аннабель и с силой запустила ей в лицо булочку, которая, отскочив от носа, упала на стол.

Глупая выходка наподобие той, что устроил Ди, бросив в меня теннисный мяч, – не так поражает удар, как то, что это произошло вообще. Джеки в ответ только отмахнулась и продолжила:

– Что хочу, то и говорю, а скажу я вот что: Адора может причинить вред…

Аннабель встала, подошла к Джеки сбоку и потянула ее за руку.

– Джеки, тебе нужно облегчиться, – сказала она ласково, но с ноткой угрозы. – Ты перепила, и тебя может стошнить. Пойдем, я провожу тебя в дамскую комнату, тебе потом станет легче.

Джеки сначала шлепнула ее по руке, но Аннабель только сильнее вцепилась в нее, и они ушли, покачиваясь. За столом воцарилась тишина. Я сидела, растерянно открыв рот.

– Ничего страшного, – сказала Ди-Анна. – Мы, старушки, иногда деремся не хуже маленьких девочек. Кстати, Камилла, ты слышала о том, что у нас, может быть, откроют магазин «Гэп»?

* * *

«Твоя мама сейчас такая странная, что лучше бы тебе вернуться в Чикаго».

Слова Джеки не выходили у меня из головы. Нужны ли еще другие предостережения, чтобы уехать из Уинд-Гапа? Интересно было бы узнать, из-за чего она поссорилась с Адорой. Вряд ли из-за неотправленной открытки, – видимо, там что-то посерьезнее. Я мысленно записала в ежедневник: заехать к Джеки, когда она про трезвеет. Если она вообще бывает трезвой. Впрочем, я не из тех, кто косо смотрит на пьяных.

Я сама была еще подшофе, но все же зашла в круглосуточный магазин и оттуда набрала номер Нэш. Ответила девочка; дрожащим голоском сказала «алло» – и тут же умолкла. Я слышала ее дыхание в трубке, но на просьбу позвать к телефону маму или папу ответа не последовало. Потом медленный, будто нерешительный щелчок и короткие гудки. Я решила действовать на удачу – самой отправиться к ним домой.

У дома Нэш стоял квадратный мини-фургон, рядом ржавый желтый «понтиак». Это значило, что Боб и Бетси Нэш, скорее всего, дома. Дверь открыла старшая дочь, когда я спросила, дома ли родители, она ничего не ответила и осталась стоять за сетчатой дверью, глядя мне в живот. В семье Нэш все были маленькими. Я знала, что этой девочке, Эшли, двенадцать лет, но она выглядела несколько моложе своего возраста, как и тот мальчик, с которым я разговаривала здесь в прошлый раз. Она вела себя соответствующе: стояла, засунув прядь волос в рот, и даже глазом не моргнула, когда мимо прошел малыш Бобби и при виде меня захныкал, потом завыл. Через минуту к двери подошла Бетси Нэш и, казалось, так же оторопела, как ее дети, а когда я представилась, смутилась.

– В Уинд-Гапе нет ежедневной газеты, – сказала она.

– Верно, я репортер «Чикаго дейли пост», – пояснила я. – Из штата Иллинойс.

– Ну, подпиской на газеты занимается мой муж, – сказала она, поглаживая белокурую голову сына.

– Я не предлагаю подписку и ничего не продаю… Скажите, дома ли господин Нэш? Могу ли я с ним поговорить? Это ненадолго.

Мать с детьми ушли, все скопом, и через несколько ми нут появился Боб Нэш. Пригласив меня пройти в дом, он стал сбрасывать с дивана белье, чтобы освободить мне место.

– Черт возьми, здесь настоящая свалка, – громко проворчал он в сторону жены. – Прошу прощения за беспорядок, мисс Прикер. У нас все пошло вразброд с тех пор, как не стало Энн.

– Ничего, не беспокойтесь, – отозвалась я, вытаскивая из-под себя детские трусики. – Я сама все время так живу.

Это было чистейшей ложью. Я унаследовала от мамы маниакальную чистоплотность. Разве что носки не глажу. Вернувшись из больницы, я некоторое время даже увлекалась кипячением: кипятила щипцы для бровей и для завивки ресниц, заколки, зубные щетки, просто ради удовольствия. В конце концов щипцы пришлось выбросить. Уж слишком много я думала по ночам об их теплых блестящих кончиках. Воистину дрянная девчонка.

Я надеялась, что Бетси Нэш исчезнет, в буквальном смысле слова. Она была такой хрупкой, что казалось, она вот-вот испарится и от нее останется лишь липкое пятно на диване. Но она не уходила и все посматривала то на меня, то на мужа, даже пока мы молчали, собираясь с мыслями. Словно боялась, что без нее разговор так и не начнется. Дети тоже маячили рядом, как маленькие белоголовые привидения, то ли скучающие, то ли отупевшие. Миловидная девочка, впрочем, была еще ничего, но ее младшая сестра, которая сейчас оторопело вошла за ней в комнату, похожа на поросенка и вряд ли станет секс-дивой – уж очень любит пирожные. Мальчик же напоминает тех хмурых скучающих парней, которых я видела при въезде в город, – вероятно, будет потом пить где-нибудь на автозаправке.

– Господин Нэш, я хотела бы узнать некоторые подробности о жизни Энн, для новой статьи, – начала я. – Вы мне уже кое-что рассказали, за что я вам признательна, но хотелось бы услышать больше.

– Что же, я не против, если это поможет привлечь к ее делу внимание общественности, – сказал он. – Что вы хотите знать?