просунуло голову между стволами и все дальше вытягивало шею; туловище его, извиваясь, просачивалось следом, словно чудовищная ящерица. Зверь протискивался между деревьев, рыча и сверкая глазами, словно хотел живьем сожрать несчастного сквайра.

Хромая из последних сил, сквайр со всей мочи побежал из заброшенной рощи домой. Вряд ли он открыл бы кому-нибудь, какие отчаянные мысли проносились в эту минуту у него в голове. Пес вскоре поравнялся с ним; он совершенно успокоился и повеселел, теперь он ничем не напоминал гнусное чудовище, преследовавшее сквайра в кошмарах.

Ночью Чарли часов до десяти не находил себе места, а затем позвал лесника и сказал, что пес, похоже, взбесился; надо бы его пристрелить, причем тотчас же, не откладывая, прямо там, где он есть – в оружейной. Неважно, если дробинка-другая попадет в стенную обшивку, главное, чтобы пес не ушел.

Сквайр вручил леснику двустволку, заряженную крупной дробью, однако спустился с ним лишь до вестибюля. Шагал он, тяжело опершись на локоть лесника, впоследствии тот говорил, что рука хозяина дрожала, а сам он был «белее молока».

– Слышишь? – вполголоса проговорил сквайр.

Пес в ярости метался по комнате, угрожающе рычал, вспрыгивал на подоконник и обратно.

– Не промахнись, понятно? Не дай бог уйдет. Входи в дверь боком и пали из обоих стволов!

– Не волнуйтесь, хозяин, не впервой бешеного пса пристреливать, – успокоил его лесник, взводя курок.

Едва лесник приоткрыл дверь, как пес метнулся в потухший камин. «Сущий дьявол», по словам лесника, «в жизни такого не видывал». Зверь крутанулся вокруг себя, словно хотел выпрыгнуть в трубу – «да нипочем у него не выйдет», – и завопил – не завыл по-собачьи, а именно завопил, как человек, попавший в мельничное колесо. Не успел он выскочить, как лесник всадил в него дробь из одного ствола. Пес прыгнул на него, но, получив в голову второй заряд, перекувырнулся в воздухе и, хрипя, повалился к ногам лесника.

«В жизни такого дьявола не видал, – в ужасе вспоминал лесник. – А воет-то! Аж мороз по коже».

– Подох? – поинтересовался сквайр.

– Наповал, сэр, – откликнулся лесник, волоча животное за холку.

– Выбрось его в заднюю дверь, – приказал сквайр, – да не забудь ночью вышвырнуть за ворота – старина Купер говорит, это оборотень, – бледный Чарли через силу улыбнулся, – так что нечего ему валяться в Джайлингдене под ногами у добрых людей.

У сквайра гора с плеч свалилась. С неделю он спал на редкость крепко, и кошмары его не тревожили.

Людям свойственно, приняв благоразумное решение, медлить с его осуществлением, хотя известно: спешите делать добро. Зло обладает некой притягательной силой, и, если предоставить вещи самим себе, наши благие намерения вскоре рассыплются в прах. В один прекрасный день сквайр, охваченный суеверным ужасом, решился пойти на жертву и поступить с братом честно, однако вскоре примирился с собственной ложью, со дня на день откладывая восстановление брата в законных правах. Чарли решил тянуть с обнародованием документа сколько удастся, до тех пор, когда утаивать найденный пергамент и наслаждаться нынешним непрочным благополучием будет уже невозможно. Тем временем старший брат продолжал засыпать Красавчика злобными угрожающими письмами, в которых повторялось одно и то же – он-де, Скруп, камня на камне не оставит, чтобы доказать, что существовал неизвестный документ, который Чарли утаил или уничтожил, и не успокоится, пока не отправит ненавистного соперника на виселицу.

Эти угрозы основывались, конечно, лишь на смутных догадках. Поначалу они лишь бесили Чарли, однако он знал, что рыльце у него в пушку, и постепенно уверенность сменилась подавленным страхом. Пергамент представлял угрозу для его существования, и мало-помалу он пришел к мысли уничтожить его. Замысел созрел не сразу, Чарли долго колебался, шарахался от одной крайности к другой. Однако наконец он решился: злополучный пергамент, грозивший в любую минуту разорить и обесчестить его, был сожжен. Чарли вздохнул с облегчением, но тут на него навалились угрызения совести. И немудрено: ведь он совершил преступление!

Малодушные приступы суеверного страха ушли навсегда. Их место заняли тревоги совсем иного рода.

В ту ночь Чарли проснулся оттого, что кто-то сильно встряхнул кровать. В неверном свете ночника он различил в ногах постели силуэты двух человек, державшихся за столбики балдахина. В одном из них Красавчику почудился его брат Скруп, но второй – вторым был старый сквайр, Чарли готов был поклясться в этом. Именно они немилосердно трясли кровать. В полусне Чарли услышал слова сквайра Тоби:

– Ах ты, негодяй, выгнал брата из собственного дома! Но довольно, твоя песенка спета. Мы сюда вернемся и останемся жить, тихо, мирно. Я тебя предупреждал, и ты знал, что делаешь. Доигрался? Теперь Скруп отправит- таки тебя на виселицу! Мы вместе тебя вздернем! Взгляни на меня, чертово отродье!

Лицо старого сквайра, изорванное выстрелом и залитое кровью, задрожало, вытянулось, приобретая все больше сходства с собачьей мордой; изогнувшись, старик принялся карабкаться на изножье кровати. Смутный силуэт по другую сторону, больше похожий на тень, тоже взобрался на кровать. Комнату наполнил шум, гам, хохот, кто-то шарил по постели, однако Чарли не мог разобрать ни слова. С отчаянным воплем он проснулся и обнаружил, что стоит на полу. Шум утих, призраки исчезли, однако в ушах Чарли звенел грохот разбитой посуды. Он огляделся – с каминной полки свалилась огромная фарфоровая чаша, в которой испокон веков крестили младенцев многие поколения Марстонов из Джайлингдена. На полу валялась лишь груда мелких осколков.

– Что-то мне всю ночь снился мистер Скруп. Не удивлюсь, старина Купер, если он помер, – сказал наутро Чарли верному дворецкому.

– Господи, помилуй! Мне, сэр, он тоже снился, все ругался из-за дыры, прожженной в сюртуке, а старый хозяин – да пребудет с ним Бог! – сказал – да-да, вот прямо так и сказал, клянусь, сэр, это был он – «Купер, вставай, ворюга проклятый, и помоги его вздернуть. Это не мой пес, а бешеная шавка». Потом-то я вспомнил, старый дурень, что как раз накануне и застрелили вашего пса. Тут мне почудилось, что старый хозяин заехал мне кулаком, я проснулся и сказал: «К вашим услугам, сэр». Глядь, а хозяин все еще в комнате. Долго у меня тот сон из головы не шел.

Вскоре пришла новая порция писем из города. Братец Скруп, как выяснилось, не только не думал помирать, но был, как никогда, полон жизни. Поверенный сквайра Чарли не на шутку встревожился, случайно узнав, что Скруп хочет возбудить дело о дополнительном имущественном акте. Он узнал о существовании этого документа из третьих рук и рассчитывал, что с его помощью сумеет вернуть себе Джайлингден. Услышав о нависшей опасности, Красавчик Чарли прищелкнул пальцами и написал поверенному довольно храброе письмо, в котором, однако, умалчивал о дурных предчувствиях и еще кое о