смерти Кирова (в 1934 году) и Орджоникидзе (в 1936 году), а также под воздействием Большого террора, испортившего личные отношения внутри коллектива. Тем не менее даже после чисток Сталин продолжал неформально общаться именно с членами команды, и так было до конца его жизни. Как и у большей части команды (Рудзутак и Куйбышев, предпочитавшие художественную среду, были исключениями), его собственные дружеские и социальные контакты, помимо семьи, ограничивались в основном другими старыми большевиками, и после смерти жены в конце 1932 года он еще больше стал полагаться на членов команды.

Ядром команды в социальном плане были «кавказцы», состоящие из двоих грузин (Сталина и Орджоникидзе) и одного армянина (Микоян), а также Ворошилова и Кирова, которые воевали на Южном фронте и в Гражданскую войну обзавелись связями с этническими кавказцами. Эти пятеро были лично значительно более близки между собой, чем с Молотовым, язвительным человеком, к которому мужское товарищество никак не подходило, хотя семьи Сталина и Молотова хорошо ладили, когда жили в одной квартире в Кремле в начале 1920-x годов. В конце 1920-x семейство Сталина ближе всего дружило с семьями Орджоникидзе, Бухариным и его тогдашней супругой Эсфирью Гурвич и грузином Авелем Енукидзе (крестным отцом Надежды Аллилуевой), а также с Кировым, который работал в Ленинграде и приезжал не так часто.

Орджоникидзе, душевный человек с даром дружбы, был главным любимцем. Почти все в команде были с ним на «ты», а особенно близкие друзья, такие как Каганович и Микоян, часто называли его уменьшительным именем. Он никогда не забывал спросить о здоровье жен и детей и посылал им поздравления. Другими общими любимцами были Киров, Микоян и, до самого разрыва, Бухарин. Киров дружил с Куйбышевым (которого он знал по тюрьме в Томске в 1909 году), Бухариным и Томским, а также с Орджоникидзе и четой Сталиных (он знал Надежду с детства, так как был старым другом ее отца). Ворошиловы дружили с Кагановичами и Андреевыми, а также с Микоянами, а Бухарин и Ворошилов были близкими друзьями. Холостяк Рудзутак дружил с Рыковым и Томским, иногда ездил на охоту с Ворошиловым. Куйбышев дружил с Микояном и Кировым со времен Гражданской войны; он также был в хороших отношениях с Андреевыми, особенно после того, как их дочь вышла замуж за его сына. Андреев был близок к Калинину (который также был любимцем Микояна) и был в добрых отношениях с Орджоникидзе и Ворошиловым[166].

В начале 1920-x годов бо́льшая часть общения команды происходила в Кремле, где бывшие революционеры, их жены и дети запросто заходили в скромные квартиры друг друга, как и в старые времена на общие квартиры, когда для ночлега годилось любое помещение, где была кровать или пол. Молотовы были исключением из этого правила; другие жены иногда довольно резко высказывались о буржуазных наклонностях Полины[167]. Позже местом, где проходило общение команды, стали дачи, особенно сталинская дача в Зубалове, недалеко от дач Микоянов, Ворошиловых и Сванидзе (Алеша Сванидзе был братом первой жены Сталина). Сталин любил компанию как своих друзей, так и друзей своих маленьких детей, Василия (Васи) и Светланы. Орджоникидзе часто были на даче Сталина вместе с Микоянами (со своими пятью сыновьями они сразу были заметны в компании), Ворошиловыми, Кагановичами, Андреевыми и Молотовыми. Бухарин часто бывал там после того, как в середине 1920-x годов стал близким другом Сталина и другом Надежды. Таким же близким другом был и Авель Енукидзе, крестный отец Надежды и старый друг Сталина по дореволюционному подполью на Кавказе, знавший его еще во времена учебы в семинарии. Киров приезжал, когда бывал в городе. Также приезжал Павел Постышев с женой Татьяной, герой Гражданской войны на Дальнем Востоке, работавший со Сталиным в качестве секретаря ЦК в начале 1930-x годов.

Сталины и их гости играли в теннис, бильярд, городки и шахматы, катались на лыжах и на лошадях, танцевали под граммофон, пели, пили грузинское вино и играли со своими и чужими детьми. Киров и Молотов танцевали русские танцы со своими женами; Ворошилов танцевал украинский гопак. Спортивный Микоян исполнял кавказскую лезгинку, выбрасывая ноги перед Надеждой Аллилуевой и зазывая ее присоединиться к танцу, а она «застенчиво закрывала лицо рукой», как того требует танец (но она на самом деле была скромной и застенчивой). Сталин не был большим танцором, но ему нравилось играть роль хозяина и ставить пластинки.

Вокруг было много грузин, родственников со стороны обеих сталинских жен: Сванидзе по линии первой жены (Екатерина Сванидзе умерла через год после свадьбы в 1907 году), Аллилуевы – по линии второй жены. Брат Екатерины Алеша Сванидзе, заместитель председателя Госбанка, был особым другом Сталина; в тридцатые годы он часто ночевал со Сталиным на даче, чтобы составить ему компанию. У Сванидзе был сын по имени Джон-Рид (названный в честь известного американского левого публициста, автора книги «Десять дней, которые потрясли мир»), а его жена Мария, бывшая актриса, относившаяся к Сталину с почтением и восторгом, тщательно записывала в своем дневнике, кто был у него на даче. Например, в ноябре 1934 года это были Каганович, Молотов, Орджоникидзе и новый член команды Андрей Жданов, а также дети: Вася и Светлана Сталины, Томик Сергеев (приемный сын Сталина и товарищ Васи) и Джон-Рид (Джонни) Сванидзе. В следующем месяце на даче отмечали пятьдесят пятый день рождения Сталина со всеми его близкими друзьями, то есть людьми, с которыми он не только работал, но и неформально встречался, включая Молотова, Ворошилова, Орджоникидзе, Андреева, Енукидзе, Микояна, украинца Власа Чубаря и его жену, Берию (приехавшего с Кавказа) и Калинина. Там же была куча родственников Сталина: Мария с мужем и сыном; сестра Надежды Анна Аллилуева с мужем Станиславом Реденсом, главой Управления НКВД по Московской области; брат Надежды Павел Аллилуев, военный, с женой Женей. Микоян был тамадой в первой половине вечера, Орджоникидзе – во второй; голоса кавказцев гармонично сочетались в некоторых грустных песнях, где партию тенора исполнял хозяин[168].

Жены и дети были важной частью этой оживленной компании. Большинство жен сами были старыми большевичками, у них была своя работа и свои профессиональные интересы. Некоторые из них (Полина Жемчужина-Молотова, Мария Каганович, Екатерина Ворошилова, Дора Хазан-Андреева, Евгения Коган-Куйбышева, Мария Маркус-Кирова) были еврейками, хотя все они, кроме жены Кагановича, были замужем за славянами. У некоторых была собственная карьера. Полина Молотова, которую обычно называли ее партийным псевдонимом Жемчужина, работала на парфюмерной фабрике в 1920-x годах, выросла от партийного секретаря до директора, в 1930-x годах построила целую косметическую индустрию, а затем