Я так и не шевелюсь. Ни звука из себя не могу выдавить. Ни вдохнуть. Ни выдохнуть. Слишком обжигающе горячо чувствуется исходящий от него жар, просачивающийся мне под кожу.

Все остатки мозгов в один момент выжигает…

И да, я правда дурная.

Иначе почему не сопротивляюсь?

Ведь это всё совершенно неправильно. Я должна оттолкнуть его, напомнить о том, что он ещё совсем недавно сотворил и теперь невозможно ничего подобного между нами. По крайней мере, не с моего согласия. Должна, да. Но на деле – всё ещё молчу, почти таю и плавлюсь от одной только мысли о том, насколько он близко, с замиранием сердца ожидая того, что будет вскоре.

А он…

– Дальше ты сама можешь только попросить меня, чтобы я натянул тебя на свой член, – шепчет мне на ухо тихим и вкрадчивым полушёпотом Кай, задевая губами скулу. – Всё остальное – только если я захочу, поняла?

Если бы меня засунули в ледяную прорубь, я бы сообразила быстрее. Но даже после того, как он отстраняется, оставленный после прикосновений жар никак не покидает мою дурную голову. Мне требуется не менее минуты, чтобы в самом деле осмыслить истинный посыл и суть сказанного. За это время он успевает закрыть дверцу с моей стороны, обойти машину и заново устроиться за рулём, а после выворачивает на дорогу, продолжая движение.

Что сказать…

Шах и мат тебе, Эва.

Пора взрослеть…

Оставшийся путь – совсем короткий. Несмотря на сказанное Каем, в самом деле самостоятельно справляюсь с обработкой собственных колен, благодаря оставленным им салфеткам и раствору. Это немного, но всё же помогает отвлечься от горьких мыслей. А к тому времени, как заканчиваю, внедорожник припаркован на стоянке около элитной новостройки почти в самом центре города. Той самой новостройке, где я уже бываю однажды. Мои ноги меня не слушаются. Как и руки. Немеют будто. Пальцы дрожат. Да и всю меня трясёт. Вероятно, давно. Но я лишь сейчас сосредотачиваюсь на подобном. Словно он меня не к себе домой привозит, а в какую-нибудь глухомань, где меня ждут кандалы и цепи в тёмном подвале – ори сколько угодно под пытками, никто не услышит и не придёт. Мужчина выбирается наружу первым, стремительно обходит машину со стороны капота. Жду, что если не буду расторопной, просто вытащит, не даст мне время и возможность сделать всё самой, а потом опять поволочит за собой, как на буксире, в то время, как я сама больше и больше буду соблазняться возможностью заорать во весь голос и позвать на помощь, ведь становится по-настоящему страшно остаться с ним снова наедине. Какая расправа за это меня ждёт, представить жутко.

Но нет…

Не понимаю почему, но, резко дёрнув дверную ручку на себя, распахнув дверцу с моей стороны, Кай замирает, пристально разглядывая меня горящим взором. В нём всё то же самое – ничего хорошего, чистая ярость и лютая ненависть. Жилка на его шее пульсирует так интенсивно, словно вот-вот взорвётся. Каменные плечи пронизывает напряжение. Кулаки сжаты с такой силой, что вздувшиеся вены отчётливо проступают.

– Выходи, – глухо бросает он.

Не то, чтоб особенно удивляет частичной переменой в своём поведении, однако мысль заорать и позвать на помощь теперь кажется кощунственной. Если отбросить сам факт того, как этот человек действует на меня эмоционально, я ведь сама, почти добровольно с ним ушла, ради папы… который, только теперь задумываюсь, совсем не отрицает ни единого слова из того, что говорит сам Кай о своём прошлом.

И почему я только сейчас об этом вспоминаю?

Ладони леденеют…

Невольно вздрагиваю, когда, не дождавшись от меня никакой реакции, мужчина сам тянется навстречу. Нет, не хватает за руку, как снова жду. Протягивает ладонь… в приглашении?

Очень подлый жест с его стороны!

Потому что я всё ещё не в себе. Безотчётно вкладываю свою ладонь в чужую и позволяю помочь выбраться. Обманываю себя этим подобием временного перемирия. И совсем не блажу, как юродивая, призывая на помощь окружающих, пока иду следом за мужчиной к многоэтажке, хотя отчётливо осознаю – это мой последний шанс.

Который я благополучно упускаю…

Кай всё также молчит. Может быть я снова себя обманываю, но почему-то кажется, у него в голове прямо сейчас происходит какая-то борьба, чем ближе окончание нашего шествия, тем всё острее становится исходящее от него напряжение. Лифт, уносящий нас двоих ввысь, активированный ключ-картой, движется почти бесшумно, в гнетущей тишине, останавливается на двадцать седьмом этаже. Распахивается плавно, открывая вид на то, что я уже видела прежде. Тот самый пентхаус. И закрывшиеся за нами створы, отрезающие все последние крохи на пути к моему гипотетическому отступлению.

– Располагайся, ты тут надолго, – вопреки всему, что я вижу в нём, произносит ровным, ничего не выражающим тоном, Кай.

Подсознательно кривлюсь такому сомнительному проявлению гостеприимства. Заодно отвешиваю себе мысленную оплеуху за упущенный шанс обрести спасение и прекратить весь этот фарс – он же кошмар наяву. А всего-то лишь надо было слегка унизиться и покричать, глядишь нашлись бы неравнодушные.

Хотя кому я вру?

Не удивлюсь, если бы Кай и с пришедшими на помощь мне поступил бы тем же способом, что и с моим отцом. А быть ещё одной причиной чьей-то испорченной жизни совсем не хочется.

Тем более, как сосредотачиваюсь на былой теме, так и забываю о ней. Сразу, как только прихваченный из аптеки пакет довольно шумно приземляется на ближайшую горизонтальную поверхность, а мужчина начинает вытаскивать наружу его содержимое. Одно за другим располагается прямо перед моими глазами, при том с уже замеченной мной ранее дотошностью в симметрии и схожести по цветовой гамме в своём расположении, что невольно задумываюсь о новой психологической составляющей того, с кем приходится иметь дело.

В самом деле, психопат?

Социопат…

Или как там такое расстройство личности называется?

Не уверена, что хочу и это знать…

К тому же, если бы не задумывалась о подобной не особо значимой сейчас фигне, не пропустила бы то единственное из всего, что скрывается в недрах его кармана, прежде чем сам хозяин пентхауса скидывает ботинки, проходит дальше, двигаясь в направлении кухонной зоны.

– Остальное сегодня не пригодится, – бросает великодушно.

Наверное, мне должно стать легче.

Не всё сразу, и то…

Хорошо?

Ещё бы понять, что именно он с собой прихватывает!

Но не тут-то было. Ведь куплено всё было не в единственном экземпляре, а изначально посчитать “от и до” я не догадываюсь.

Моё воображение и без того сегодня раскручено до невообразимых пределов, а после его слов подкидывает не один десяток вариантов того,