— Нет, великий Велес, прошу, пощадите… Герой, пожалуйста… — она пыталась вырваться из цепкой хватки корней, но, конечно же, это было невозможно.

— Знаешь, она говорила, что ты сошел с ума и готов спалить весь лес, просила как можно скорее привести тебя сюда, просила помочь тебе, забрать твой меч и вернуть обратно в твой мир. Ты ее тогда изрядно напугал.

Корни продолжали извиваться, полностью обвив все ее тело и половину лица. Теперь она могла только смотреть слезящимися от страха скорой смерти глазами.

— Если ты действительно хочешь победить богов и спасти мир, то такая цель оправдывает любые жертвы. Если ты сможешь, если я увижу твою решимость, то отдам тебе шапку-невидимку без боя и уведу, как люди выражаются, «нечисть», обратно в подземелье, — в его руках появилась обычная на вид меховая шапка, но я знал, что здесь не могло быть чего-то «обычного». — Я устал от боев, и знаю, что против Меча Сварога шансов у меня нет. К тому же, ты единственный, кто может закончить эту «божественную комедию», перерастающую в «трагедию», а потому я прошу лишь об одном.

Корни сжались, из-под них вырвался сдавленный женский крик.

Я достал меч.

— Скажите, почему вы бросили вызов всем, лишь бы дать «нечисти» хотя бы немного подольше погулять по земле? — я принял атакующую стойку, нужен один решительный удар.

— Ты уже знаешь ответ на этот вопрос. Порядок, поставленный Перуном, был несправедлив. Бесы, упыри, берегини, русалки — мой народ, я должен за них сражаться, такова участь правителя, — он поднялся, беря в руки трость, в ту же секунду превратившуюся в посох.

— Я хотел услышать это лично от вас.

Удар был нанесен. Обгоревшие корни устилали сырую землю. Среди них лежала девушка в белом с синими узорами платье и венком ромашек на голове.

— В следующий раз, когда будете придумывать подобного рода игры, хотя бы не противоречьте себе. Правитель, поставивший на кон все ради своего народа, уйдет после убийства у него на глазах своей подопечной. Даже по людским меркам это звучит глупо.

Велес улыбнулся.

— Тогда, ты понимаешь, что шапку я тебе отдать не смогу?

— Да, я на это и не рассчитывал.

Дряхлый старик стукнул посохом по земле. Тронный зал исчез. Вокруг нас ничего не было. Сплошная темнота, подобная той, которая была в зале Кладия. Однако тонкого и прекрасного луча солнца не было, эту темноту придется разрезать нам самим. Мне и Велесу, принявшему облик зеленого змея, будто сошедшего со страниц книг по китайской мифологии. Пар, шедший из его ноздрей, не оставлял сомнений. Меня ожидает сражение с драконом.

«Ты готов?» — я мысленно обратился к своему боевому товарищу.

«Да», — ответ был коротким и решительным.

Дракон же сделал выпад в мою сторону.

* * *

— Дяденька бард, дяденька бард, сыграйте нам песню о герое и драконе! Ну пожалуйста! — дети толпились вокруг сидевшего на площади барда, рассеяно перебиравшего струны на гуслях.

— Ох дети, это жестокая история о герое, спасшем мир…

— Мы знаем! Мы слышали! Ну пожалуйста, сыграйте еще разок!

Бард сел, судя по всему, он остался удовлетворен звучанием струн.

— Только обещайте, что вести себя будете хорошо и после сразу пойдете по домам.

— Обещаем!

— Эта история, о молодом герое, о любви и предательстве, о слезах и крови…

— Дяденька бард!..

— Ну хорошо, хорошо, — уличный музыкант сыграл несколько аккордов, и вот, после стольких уговоров, стольких минут ожидания, дети наконец услышали начало их любимой истории.

В лесу непролазном жил славный герой,

Умен он, красив был и статен собой,

Однажды к нему в дом богиня пришла,

Недобрую весть за собой принесла:

"О славный, прекрасный и добрый герой!

Дракон поселился в долине лесной!

Он села сжигает и губит он скот –

Так скоро людей всех со свету сживет!"

И сердце героя наполнилось гневом,

Защита была смыслом жизни и делом,

Не думав, он сразу залез на коня,

Пришпорив, пронёсся, врага он громя.

И меч в его ножнах сверкал ярче солнца,

А нечисть все лезла, пытаясь бороться.

И вот наконец он в деревню пришёл,

Дракон в то же время героя нашёл.

Направил в деревню он стражников тьмы,

И полчища их покрывали холмы.

Но наш герой не дрогнул, в бою он устоял,

И до последней крови деревню защищал.

Когда ж издохло лихо и солнышко взошло,

То не осталось больше в деревне никого.

От боли и обиды герой на землю лёг,

И вот к нему спустился рассветный огонёк,

"Ты избран был судьбою, положишь ты конец

И злому произволу, и темноте сердец!"

Герой с земли поднялся и вновь продолжил бой

С проклятою, несчётной, жестокою ордой.

И вот коня измучив, не бережа себя,

Он в логово дракона пришёл внутри скорбя.

"Ты, чудище лесное, скажи, о сколько душ

Успел забрать с собою?"

"Ха-ха, а вот и куш!"

И чудище взметнулось, и налилось огнем,

"Теперь прощайся с жизнью!"

"Закончим мы на том,

Душа твоя чернее, чем сам есть чёрный цвет

И на грехи твои все сейчас прольётся свет".

И светом меч зажегся, и, монстра ослепив,

Герой лишил зло жизни, рассветом окропив.

И тучи разгоняя, придя за брата мстить,

Четыре змия с неба хотят его убить.

— Эй, детвора, а ну по домам, — подошли стражники, у барда с ними были, мягко говоря, напряженные отношения.

— Дяденька бард, дяденька бард, а что было потом?

— А что было потом, вы узнаете уже завтра, сегодня взрослые дяденьки говорят, что пора спать, — бард улыбнулся, не столько детям, сколько подошедшим к нему вплотную охранникам порядка.

* * *

Велес был повержен. Я не мог его убить, да и не хотел. Все, что мне от него было нужно, теперь находилось в моих в руках.

Оставив Ромашку присматривать за израненным божеством, я вышел наружу. Туман рассеивался. Сквозь него наконец-то было видно солнце. Еще немного, и эта поляна ничем не будет отличаться от любой другой, разве что несший на себе отпечатки многих сотен, а может, и тысяч лет, дуб, будет, как и раньше, охранять покой входа в мир духов, призраков и берегинь.

Последние клубки белого пара растворялись в воздухе. Это был тяжелый день. Пусть он и закончился победой, ее вкуса я не ощущал, может, потому, что был слишком измотан битвой, а может… Нет. Я уверен, что все делаю правильно.

Но все-таки я должен извиниться перед Ромашкой, не хочу расставаться вот так. Больше ведь ее никогда не