Ну вот и выпал первый снег. Он пока еще таял, едва коснувшись земли. Но это ничего не меняло. Первое дыхание зимы наполняло легким морозом окрестные земли.

Заканчивался 859 год от Рождества Христова. Никто в здешние времена так не считал, предпочитая другие календари, но сути это не меняло. Год удалось совершенно надежно выяснить, общаясь с купцами. Этот одно скажет. Тот другое. Кое-кто и сам год назовет, но не тот. Пришлось немало повозиться, сводя все эти данные воедино дабы получить точную дату – не только год, но и даже день. По сути, никакой практической ценности эти сведения не несли, однако, Ярославу были очень нужны и важны. Очень уж хотелось ему конкретизировать эпоху, в которую он так задорно вляпался…

Старейшины городища Гнездо так и не смогли договориться по ключевым вопросам обороны. Посему ни общих укреплений, ни арсенала, ни тренировок ополчения внедрить в практику не удалось. Как Ярослав ни старался. Прямо лебедь, рак и щука в эталонном варианте. Никто костьми не ложился. Нет. В какой-то мере согласными были все. Даже нашлись ярые сторонники тренировок. Но все одно – договориться промеж собой они не могли, отчего воз никуда не двигался. И это было плохо.

Но Ярославу удалось подготовиться к зиме. А вот это уже получилось очень хорошо. Просто отлично!

Прежде всего, была выстроена новая усадьба. Временная, разумеется, так как из сырого леса. Но выбора особенно и не было. Ибо либо жить в крошечной, прокопченной халупе, либо так. Год-другой простоит, а там и что серьезнее можно будет соорудить.

Что собственно отстроил Ярослав? Максимум из того, на что хватило его ресурсов и фантазии. Опираясь на уже существующую усадьбу, он, чуть отступая от ее внешнего периметра, возвел новые стены. Но уже не прямоугольной конфигурации, а треугольной. Благо, что усадьбы в городище не стояли очень уж плотно и такая выходка была вполне возможна.

Основной всей его новой крепости стал довольно массивный деревянный донжон восьмигранного сечения. Удалось даже вырыть небольшой котлован под него и облицевав стены глиной, а потом и дренаж к реке, дабы избежать затоплений и излишней сырости. И только после этого уложить на дно котлована фундамент из наваленных камней, поверх которого и лег первый венец этого восьмигранного сруба.

Первый этаж был почти полностью утоплен в землю и не имел никакого доступа с улицы. На второй вело широкое крыльцо и узкая, крепкая дверь. Отсюда открывался путь как в низ, так и вверх – на третий этаж. С последнего же по приставной лестнице можно было поднять на чердак с крошечными духовыми окошками для вентиляции и наблюдения. Крыша с крутыми скатами была укрыта довольно уродливой крупной глиняной черепицей, а в качестве утепления весь пол чердака был застелен плотно вязанными пучками сушеной травы. Ароматной. Чтобы дух стоял приятный. Окна были. Как им не быть? Крошечные. Узкие. С деревянными ставнями. Чтобы тепло не убегало.

Внутри эта удивительная для здешних мест конструкция, скрывала еще одну новинку – нормальную кирпичную печь. Ничего такого – просто обычная дровяная печь с плитой, дымоход от которой был организован в центральную батарею. Не современную, отнюдь. Просто дымоход, выложенный из кирпича горизонтальной змейкой. Получалась такая широкая, плоская колонна. Вот она то и размещалась по геометрическому центру донжона, окруженная опорными столбами, дающими жесткость перекрытию. Неказистая, из поганых кирпичей, вся замазанная глиной, но эта печь давала невероятный бонус к комфорту, по сравнению с топкой по-черному. Тут и без дыма, и весьма тепло, и высокое КПД обогрева, и даже готовить стало много удобнее и проще, ведь появилась плита. Да, кое-как выкованная Малом из самого поганого железа. Но плита. А еще трубная задвижка, печная заслонка, колосники и кочерга с печным совочком. Кузнец долго плевался, что его заставляют делать такую фигню, но отказаться не смог, слишком высокой оказалась цена. Да и отношения с Ярославом как-то нужно было налаживать, раз уж поссориться толком ему не дали.

К этому донжону прилегали стены, выложенные из бревен по схеме обычных прямоугольных срубов. Длинных и узких. Тут разместились складские помещения, конюшня, скотный двор, сортир и прочее. И даже, о чудо, нормальная баня! Крошечная, за раз вмещающая всего пяток человек, но нормальная, человеческая баня с каменкой и лавками для распаривания веником. Железный бак, правда, для разогрева воды сделать не удалось. Но не беда. По сравнению с тем кошмаром, что был – уже прорыв. А главное – появилась возможность относительно нормально мыться даже зимой.

По оставшимся двум углам усадьбы встали еще башни, едва возвышавшиеся над стенами. Тоже восьмигранного сечения, но из бревен вчетверо короче тех, что шли на донжон. Они делились на два яруса. На смотровую и боевую площадку поднимались со двора по лестнице. В нижний же ярус можно было попасть только в верхнего. Получался, своего рода защищенный склад или тюрьма, если потребуется.

Крыши, кстати, и у срубов-стен, и малых башен также покрыли крупной, грубой глиняной черепицей. А с внутреннего радиуса, с опорой на дополнительные столбы-опоры, сделали «прогулочную» площадку. Да так, что стоящий на ней в полный рост человек был виден лишь от груди и выше, в остальном прикрываясь крутыми скатами крыш.

Ворота также сделали другими. Более мощными и оборудовали так называемой штурмовой калиткой со смотровым окошком. Сил и средств на нормальную надвратную башню не хватило, да она и не требовалась пока. Тем более, что все пространство перед воротами не только просматривалось с малых башен, но простреливалось оттуда из лука. Дистанции-то были очень небольшие.

Старую усадьбу после завершения основных работ с новой разобрали и пустили на дрова. Разом себе обеспечив их запас. А образовавшийся внутренний двор засыпали всяким каменным хламом: речной галькой, битым кирпичом и прочим. Потом пересыпали песочком и долго утрамбовывали деревянными колотушками, поливая известковой водичкой для полного счастья.

По местным меркам вышло просто шикарно. Хотя, все равно, очень тесно. Жилым-то был лишь донжон. Вот в нем и ютились Ярослав, Преслава, пять дружинников с подружками, два раба и рабыня. Получался натуральная общага.

В какой-то мере эта теснота облегчалась за счет определенного графика, при котором в получившейся усадьбе постоянно кто-то бодрствовал. Например, два дружинника постоянно находились на стенах и бдели. Исключая, пожалуй, периоды общих, коллективных тренировок, когда их место занимали наблюдатели из иных домочадцев. Все равно получалось пока еще очень неудобно и скученно, но в старой усадьбе столько людей было и не разместить на постоянной основе…

А в тоже самое время, где-то в Константинополе шла беседа. Юный Василевс Михаил III из Аморейского дома выслушивал безрадостные новости докладчика. В окружении своих самых доверенных людей, таких как дядя Варда, бывший в эти годы фактическим правителем Византии.

- Этого не может быть! – Крикнул разозлившийся Василевс.

- Я поначалу, думал, что обознался, но он невероятно похож на вашего отца… и Кассию.