Аня захотела улыбнуться. Еще вчера она даже думать не хотела о них, а прямо сейчас вполне всерьез рассматривает этот вариант. Если она затянет с поиском еды еще на сутки, то не сможет ходить. Странно, обычно люди держатся без еды несколько дней, четыре или пять, кажется, но тут не прошло и двух суток, а организм уже начал сдавать. Впрочем, девушка постоянно двигалась, ходила, бегала, возможно, это тоже сыграло свою роль. Аня не совсем понимала, что с ней происходит и почему, но уверена была в одном: если она поест, то ей непременно станет лучше.

Внезапно прямо перед ней появилась мышь. Маленький темно-серый зверек осторожно вылез из щели в полу и уставился на Аню крохотными глазками. Тонкие как паутинка усики трепетали, когда его нос ловил запахи, пытаясь понять, есть ли среди них опасность. Девушка не шевелилась, и мышонок, решив, что все в порядке, отправился по своим делам. Он неторопливо обнюхал пол, прошелся вдоль стены и остановился в двух-трех шагах от странного существа у входа, заинтересовавшись кучей листьев. Все это время Аня не сводила с него напряженного взгляда и сидела, словно на иголках. Все органы чувств сконцентрировались на маленьком сером комочке впереди, вокруг исчезли все звуки, все движения, кроме тех, что производила маленькая мышь, копошившаяся в листве. Но Аня сомневалась.

Сможет ли поймать? А вдруг промахнется? А нужно ли это делать? Оно ведь живое… Как его схватить? А если он кусается? Стоит ли пытаться?

Сотни тысяч сомнений копошились в голове, и только один голод твердил: «Хватай!» И когда напряжение между этими двумя полюсами накалилось до предела, Аня схватила. Она рванулась вперед, неуклюже вытянув руки, стукнулась локтями об пол, накрыла пальцами мышь и… та выскочила! Зверек выпрыгнул и пулей метнулся в щель в полу. Девушка попыталась перехватить его, но тщетно.

Увидев, как тоненький хвостик исчезает меж досок, Аня зарычала от злости. Хватит играть! Нужно достать этот паршивый комок шерсти! Она просунула пальцы в зазор между полосками дерева и резко дернула на себя. Раздался сухой треск, и доска взлетела вверх, подняв небольшое облачко пыли. Внизу мелькнула серая шкурка. Ага! Следом полетела еще одна доска и еще. Аня ломала пол с яростью дикого зверя, не ощущая, как царапает пальцы и загоняет занозы в ладони. Это было не важно, схватить – вот что имело значение, и, сорвав очередную половицу, она схватила. Мышь запищала, отчаянно извиваясь и намереваясь укусить обидчицу. Зверек был напуган шумом и внезапной поимкой и готов был бороться за жизнь, но девушка крепко сжала его тельце, и он быстро обмяк.

Поймала…

Поймала!

Аня сидела в пыли, среди вывернутых из пола и разбросанных досок, почти что на голой земле и смотрела на зверька в своей руке. Мышь была мертва, но ее тело оставалось по-прежнему теплым, шерстка пахла сухой травой, зерном и немного землей.

Что теперь? Есть ее? Как?

Девушка снова почувствовала страх и еще отвращение, но проклятый желудок горланил как ненормальный, не желая прислушиваться к голосу разума. Он хотел есть, все тело хотело есть, и мозг, до последнего отрицавший подобное поведение, тоже нуждался в пище.

Аня решила, что если уж есть мышь, то надо хотя бы избавиться от шкурки. Словно во сне, она надорвала ее ногтями и вскрыла тушку. На пол закапало, затем тихо шлепнулось – разум подсказывал, что внутренности тоже употреблять не стоит. Осторожно понюхав то, что осталось в руках, Аня ожидала, что услышит какой-нибудь мерзкий тошнотворный запах, ее вывернет, и на этом все закончится, но ничего подобного не произошло. Запаха почти не было. Точнее, он был, но никаких неприятных ощущений не вызвал, напротив, девушка вдохнула тепло и мягкий аромат свежего мяса, приятный и… правильный. Да, все правильно: лови и ешь. Если нет ничего другого, сырое мясо – тоже еда.

Аня зажмурилась и принялась жевать свою добычу. Мясо было теплое, довольно мягкое, но упругое, с едва уловимым сладковатым привкусом. Стараясь не думать об этих ощущениях, девушка попыталась представить, что ест нагретый солнцем помидор, сочный, вкусный, он лопнул в руках, и это не что иное, как его сок стекает, капает на пол. Лопнул, как Степан в той аномалии…

На зубах что-то хрустнуло, и Аня чуть не подавилась, вспомнив про кости. Помидор с костями. Совсем как… Она тряхнула головой, отгоняя дурацкие мысли. Если ее сейчас стошнит, вся охота и потраченные силы пойдут насмарку. Нечего всякий бред накручивать. Ее друзья пришли в Зону, думая каждый о своих интересах, так какого лешего теперь на них оглядываться? Аня выплюнула косточку, а остальное доела уже аккуратнее, каждую минуту ожидая, что живот скрутит жутким спазмом и вытошнит все съеденное. К ее удивлению, желудок воспринял новую еду довольно терпеливо и отказываться не спешил. На всякий случай девушка выждала время, прислушиваясь к ощущениям, и все было в порядке ровно до тех пор, пока она не открыла глаза. Увидев перепачканные руки и кровавый комок на полу, Аня почувствовала, как внутри что-то мерзко зашевелилось.

Нет-нет! Нельзя!

Усилием воли она подавила рвотный рефлекс, сделала несколько глубоких вдохов и, не отрывая взгляда от мышиных останков, принялась убеждать себя, что это еда, это нормально, просто непривычно выглядит. Аня понимала, что подобная трапеза в ее жизни далеко не последняя и случившееся вполне ожидаемо и закономерно, поэтому следует привыкнуть к виду крови и мертвых животных сразу, сейчас, чтоб было легче потом, настроить себя на выживание, а не беспомощное блуждание в глуши. Аня не могла знать, когда выйдет к людям, могущим ей помочь, но это не означало, что стоит умирать от голода из-за каких-то моральных установок, утративших свою ценность, как только девушка осталась наедине с природой Зоны.

«Если я не буду есть – сожрут меня. Если и дальше бояться, меня будет проще сожрать».

Аня смотрела на свои руки, измазанные в крови, и чувствовала, как тошнота уходит.

«Собакам все равно кого рвать: человека или своего же сородича, когда они голодны. Кабаны давят своих, когда хотят выжить. Большой котовыдра не испытает сострадания к оленю, которого выберет себе на обед. Во всей этой морали нет смысла, когда умираешь от голода».

Аня оглядела развороченный пол. Чтобы утолить голод, одной мыши недостаточно даже обычному коту – человеку же и подавно. Под одной из досок нашлось гнездо из сухой травы и листьев, полное маленьких розовых мышат-слепышей. Еще совсем голые зверьки казались полупрозрачными и вяло копошились, прижимаясь друг к другу. Их мать только что погибла, а доски пола больше не удерживали необходимое им тепло. Теперь их ждала холодная и голодная смерть.

Рассматривая маленькие округлые тельца, Аня подумала, что они похожи на виноград. Теплый, немного недоспелый, хрустящий виноград…

* * *

Под конец дня ее все же стошнило.

Переворошив весь дом и насытившись, девушка отправилась дальше, свернула с насыпи в лес, следуя изначально выбранному направлению. Теперь она чувствовала себя значительно лучше: силы и бодрость вернулись, и окружающий мир уже не казался таким серым и холодным. Эта часть леса была не слишком густой, и часто Аня шла через небольшие поляны, заросшие травой по пояс. Сухая растительность вперемешку со свежей рябила под ногами. На одной из таких лужаек Аня нашла гнездо, полное яиц, размером чуть поменьше куриных. Оно осталось бы незамеченным, не выскочи его наседка прямо из-под ног. Птица моментально скрылась в далеких зарослях, громко хлопая крыльями, а девушка получила свежий обед. Почти половину кладки пришлось оставить, так как больше есть уже не хотелось, а в карманы яйца банально не лезли. В остальном день прошел довольно спокойно. Изредка моросил дождь, но под деревьями он почти не ощущался. Аня видела и слышала следы присутствия различных животных, но двигалась так, чтобы ее путь с ними не пересекался, к счастью, те также не проявляли желания выйти с ней на контакт.