невинная встреча с одноклассником? Нужно досмотреть до финала.

Кафе было пустое. Кроме этой парочки – никого.

Официант принёс заказ и удалился.

Спустя несколько минут мужчина пересел на сторону Ирины, обнял её, зарылся лицом в копну каштановых  волос.

Поцелуи не заставили себя ждать. Пальцы жены порхали в шевелюре любовника.

Михаил едва сдержал себя, чтобы не выдать присутствие.

Теперь он сидел во дворе дома, пытался осмыслить увиденное, принять решение.

Тщетно. Сознание отказывалось подчиняться логике. В голове крутились отговорки, начиная с розыгрыша, заканчивая предположением о галлюциногенном действии одного из блюд, съеденных на встрече с клиентом.

Ирина так поступить не могла и точка!

Когда он вернулся домой, жена шумно плескалась в ванной, дверь в которую была приоткрыта. Её прекрасное тело розовело в просвете пластиковых штор.

Михаил прошёл в спальню, взял в руки её одежду, принюхался. Запах как запах – обычный, ничего примечательного. Затем заглянул в сумочку.

В потайном кармашке лежала початая коробка с презервативами.

Голова гудела от перегрузки: сомнений больше не было. Решения – тоже.

Ирина вышла из душа распаренная, такая родная и чужая одновременно.

– Ты сегодня поздно, Кондратьев, я тоже. Что приготовить на ужин?

– Я обедал с заказчиком, сыт.

– Я тоже…

– С клиентом?

– Что?

– Как его зовут?

– Кого?

– Мужчину, с которым ты ужинала, который тебя целовал?

– Ах, это! Ты в курсе… жаль, не хотела тебя расстраивать.

– Давно это у вас?

– Со школы.

– А свадьба, я, зачем это всё?

– Прости! Хотела ему доказать…

– Доказала мне. Уйдёшь к нему, любишь хоть или так – привычка?

– Не знаю. Нет, не думаю. Можно я останусь с тобой?

Мальчишка и любовь

я приказала сердцу ровно тикать

часам об стену биться что есть сил,

чтобы не выдать стоном, вздохом, вскриком -

что так легко меня ты соблазнил…

Анна Арканина

Каждое лето к дяде Лёне (все дети звали его исключительно так), который на самом деле был дедушкой и прадедушкой большинству малышей, привозили мальчишек и девчонок всего семейства Колесниковых.

Братья и сёстры, племянники и племянницы (разобраться в хитросплетении родственных связей было сложно: тётя, например, могла быть настолько младше племянника, что последнему приходилось таскать её на плечах) проводили у дяди Лёни большую часть каникул, чему были несказанно рады.

Детей здесь любили, но не баловали. Дисциплина в “лагере” была жёсткая, правила жизни – спартанские. Основным принципом отношений дядя Лёня провозглашал коллективизм, взаимовыручку и инициативу.

Несмотря на трудности быта (дед заставлял вставать в шесть утра, делать зарядку на берегу реки, купаться в любую погоду, работать на огороде, чистить картошку, мыть посуду) ребятня рвалась сюда.

Сашка приезжал к дяде Лёне с шести лет, однажды даже на зиму остался.

Воспитатель был непреклонно строг. Полученную в школе двойку, к примеру, он заставлял внука выпилить из фанеры, покрасить и вывесить на калитке; за лень наказывал многочасовым прослушиванием по радио новостей; за инициативу и добрые дела премировал походом в кино или на аттракционы.

Повзрослев, юноша всё так же приезжал к дяде Лёне при каждом удобном случае (теперь ему выделяли комнату во флигеле с отдельным входом и не докучали нравоучениями). Позже внук поступил в институт и поселился в приветливом доме надолго.

В соседях у дяди Лёни жила одинокая старушка, пускающая к себе квартирантов за малую плату и помощь по хозяйству.

У неё-то и поселилась Анжелика, девушка, провожая взглядом которую даже дед восхищённо цокал языком, – где мои семнадцать лет! Сашок, неужели ты не видишь, какая фея поселилась в скромной обители Елизаветы Капитоновны? Будь мне столько лет, сколько тебе, – мечтательно произносил он, – не будь дураком, приударь.

Сашка и сам не прочь был познакомиться, но куда там – мало того, что Анжелика была старше, вела себя девушка как настоящая королева, хотя была улыбчива и приветлива.

Юноша случайно подслушал разговор деда с соседкой. Речь шла о жиличке.

Оказалось, что у неё непростая судьба: рано потеряла родителей, воспитывалась в детском доме, в семнадцать лет забеременела, выскочила замуж за мальчишку из интерната, который был отцом будущего ребёнка.

Интернат выбил для них квартиру, которую муж тут же проиграл в карты, сел в тюрьму за хулиганство и причинение вреда здоровью пожилого человека, где спустя несколько месяцев был убит в потасовке.

Цепь драматических событий, проблемы со здоровьем и скудное питание стали причиной преждевременного выкидыша.

Девочка оказалась сильной: не просто выжила, сумела переломить судьбу.

Старики говорили про жиличку с уважением, а мнению деда внук привык доверять.

В диалоге правда прозвучала не только похвала: обсуждали друзья-соседи и некоторые странности, например то, что девушка два дня в неделю голодает, не ест мясо, рано поутру, когда нормальные люди спят, обливается холодной водой, бродит по саду голышом.

Причуды Анжелики вызвали у Сашки прилив крови во всё теле, сердцебиение и поток нескромных мыслей.

Нереализованные фантазии, связанные с девчонками, давно досаждали юноше, но в отсутствии чувственного опыта затухали довольно быстро, лишь изредка выплёскиваясь вовне непроизвольными ночными конфузами.

Теперь всё было иначе: Сашка не просто грезил, доводил себя до беспамятства сладкими мечтами о чём-то призрачном, но физически чувствительном, пока не решился убедиться – действительно ли Анжелика бродит по саду, в чём мама родила.

Юноша силился угадать, как выглядит юная женщина в костюме первобытной Евы, отчего возбуждался сверх всякой меры, доводя себя до неистовства.

Неизвестность манила, заставляла переступить через принципы, называемые совестью. Понятно, что подглядывать за девушкой тайком – преступление, но что делать, если любопытство и гнетущее томление были столь тягостны.

Сверившись с календарём, Сашка узнал, что рассвет в июне начинается в три часа. Встать в такое время было необычайно сложно, но что делать, когда есть запретная тайна и желанная цель, которая соблазняет, искушает и притягивает, словно гигантский магнит крупицу металла.

Юноша был возбуждён страстью, казавшейся безнравственной и порочной, но противиться ей не было сил. Видение обнажённого девичьего тела преследовало его с того памятного дня, когда услышал о таинственном пристрастии жилички.

Как Сашка ни пытался, уснуть не удалось: его лихорадило.

В половине третьего заинтригованный наблюдатель обустроил скрытую лёжку, с которой можно было видеть всё свободное