шпорами. Недавний опыт с костюмами rahchero привил нам неприязнь к таким экспериментам. Мы решили явиться в Ла Соледад в одежде, к которой более всего привыкли. А чтобы избежать опасных встреч с грабителями или guerilleros, я решил прихватить с собой с десяток своих людей. Это я мог сделать, не обращаясь к командованию из-за подобной мелочи, и заранее договорился с представителем нашего будущего хозяина.

— Чем больше, тем лучше, — сказал Морено, осмотрев конный эскорт, ожидающий нас. — Ваши солдаты отлично выглядят и прибавят величия празднику. Я уверен, мой дядя с радостью их примет, да и местные жители обрадуются новшеству, если они примут участие в развлечениях. Я счастлив вам сказать, caballeros, что сейчас к вам не относятся враждебно, как при первом вашем появлении. Вы пришли как завоеватели и захватчики, а таких наш народ не любит. Но теперь они считают вас джентльменами и благодарны за то, что вы избавили их от разбойников. До вашего появления наши дороги были очень опасным местом.

Это правда. Мы старательно искореняли бандитизм, и нам удалось покончить с несколькими большими шайками, захватив и казнив их вожаков. Но на свободе оставались другие, время от времени появляющиеся в долине. Поэтому эскорт был нелишней предосторожностью. Этого требовало простое благоразумие.

Мы с Криттенденом выразили благодарность в ответ на слова мексиканца. Убедившись, что все готово, мы сели в седла, я скомандовал «Марш!», и мы поскакали.

Миновав garita (сторожевой пост) Сан Лазаро, мы свернули на большую Национальную дорогу, которая ведет из столицы в Веракрус.

Утро было, как обычно, прекрасным в этой изумительной долине, где всегда царит весна. Вокруг нас расстилались луга, которые иногда прерывались кукурузными полями, по углам и в центре полей росли агавы. Впереди синело огромное озеро Тескоко. В нем, как в гигантском зеркале, отражались горы, образующие раму этой изысканной картины. Южнее начиналась часть мексиканских Анд, известная как Сьерра Мадре. Бросался в глаза Истаксиуатль — «Белая Женщина», как его еще называют. Он действительно напоминает лежащую на спине женщину: колени ее слегка приподняты, груди вздымаются кверху, а голова покоится на снежной подушке. Еще южнее, но в том же хребте, возвышается Попокатепетль — «гора, которая курит». Это ацтекское название говорит о том, что когда-то Попокатепетль был действующим вулканом, он и сейчас время от времени дымится. За нашими спинами находились западные Кордильеры, и среди них выделялся одинокий снежный конус Толуки. Справа и слева находятся горы меньшей высоты, хотя многие из них достигают высоты Монблана. Они соединяют две горные цепи, находясь на периферии этой замечательной горной страны. Трудно себе представить более прекрасный ландшафт, чем тот, что окружал нас.

Если пересекать эту местность с востока на запад или с севера на юг, обязательно увидишь отдельные вершины, скорее холмы, чем горы, которые неожиданно вырастают прямо посреди равнины, и многие вершины венчает кратер. Даже в самом озере Чалько прямо из трясины поднимаются два или три таких маленьких вулкана, и их склоны из темной лавы и базальта представляют собой резкий контраст с роскошной зеленью окружающих зарослей.

Исполняя свой долг, я участвовал в нескольких разведывательных экспедициях на Мексиканской долине и с интересом объезжал и разглядывал эти необычные вершины. Но в это утро я на них не смотрел и не думал о них. Мысли мои были заняты людьми, с которыми мне предстояло встретиться в Ла Соледад, но должен признаться, что больше всего я думал об одной из них.

Будет ли она там? Обрадуется ли мне? Я не мог ответить на эти вопросы. Морено сказал — «возможно», но не объяснил, почему считает ее присутствие только вероятным, а я ни за что не стал бы его расспрашивать. Похоже, он и так слишком много знает о моих делах, хотя откуда ему это известно, я даже догадаться не мог. Я никому не говорил о своих чувствах, даже Криттендену, и втайне поздравлял себя, что сохранил тайну. Оказывается, я ошибался и, как дурак, обманывал себя.

А если Королева озер появится на fiesta (празднике), как поведет себя? Я мог заранее сказать, что с достоинством и изяществом. Я мог зримо представить ее себе, королеву не только озер, но и земли. Но я думал не об этом, а о ее поведении в других отношениях. Будет ли она играть роль кокетки и тем подтвердит намеки Эспиносы, или же останется такой, какой я ее видел, — олицетворением невинности и скромности?

Но я не испытывал ревности. Моя боль объяснялась намеками нашего ложного проводника и полковника копейщиков. Соперник, конечно, мог существовать, какой-нибудь юноша, которого я еще не видел. Если это так, я обязательно встречусь с ним в Ла Соледад. Каким он будет? Молодой представитель ее народа? Абсурдный вопрос, сама мысль абсурдна. Девушка происходит прямиком от ацтекских императоров, и во всей долине не найдется пары моей королеве. В этом я был уверен.

Но кто тогда может пытаться завоевать ее сердце? Какая нелепая мысль! Таких претендентов должно быть множество! Более разумен вопрос, удалось ли кому-нибудь из них достичь успеха. И если удалось, то кому именно?

Я представлял ее себе на фиесте, окруженную льстивыми поклонниками. Если она там, я обязательно увижу такое зрелище. Как я мог верить, что она до сих пор устояла перед щеголями-сердцеедами?

Будет чудом, если она устояла, и еще большим чудом, если мне удастся завоевать ее!

Глава XVII

СТРАННЫЕ ВОПРОСЫ

Так рассуждал я про себя, когда услышал голос:

— Amigo mio! О чем вы мечтаете? Какой же вы капитан кавалерии, если отстали на двести ярдов от своего отряда? Мы должны держаться вместе на случай неожиданного нападения guerilleros или отряда salteadores. Клянусь, капитан Мейнард, я почти стыжусь вас! Кажется, вы не тот опытный солдат, который всегда начеку, как об этом обычно говорят.

Так иронически обратился ко мне Морено, и его вопросы сопровождались громким смехом.

И у него