— Есть.

— И какие же? По-твоему?

— Мне бы хотелось верить, что мы до сих пор друзья, — выговорила Иви.

— Ах друзья?! Теперь это так называется? Хорошо же. Мы — друзья. Отлично! Великолепно! Лучше просто не бывает! — Он порывисто поставил полупустую чашку на столик.

— Алан! Ну что же ты…

— Что я? Да ничего! Вот, позволяю себе в кои-то веки выражать свои эмоции! Пользуясь тем, что мы друзья! Ведь если ты моя подруга, ты примешь меня со всеми недостатками? Так вот, люблю иногда вспылить!

— Алан, я не хотела тебя обидеть! Я хотела, чтобы ты не чувствовал неловкости!

— А я не чувствовал неловкости! Знаешь, у меня нет такого свойства! Может, я наглый тип, бездумное животное, которое просто делает то, что ему хочется, и не мучается неловкостью и угрызениями совести!

Иви хлопала ресницами, отчаянно пытаясь придумать, что бы такое сказать… Эта вспышка настолько не вязалась у нее с образом всегда уравновешенного, обаятельного Алана, насколько это вообще возможно.

— Все, я в душ!

Он вышел так быстро, что Иви ощутила движение воздуха. Ударил по выключателю. Хлопнул дверью ванной. Иви разревелась.

Дверь ванной снова хлопнула. Иви поставила свою чашку рядом с его и попыталась вытереть предательские слезы краешком простыни, которую натянула на грудь.

— Знаешь, я вот тут подумал, — Алан в три шага преодолел расстояние от двери до кровати, — раз я такой беспринципный, и мы друзья, и дружеский секс между нами — естественная закономерность, обычное дело, классный способ отдохнуть и отдать дань природе, которая своего требует…

Он наклонился к ней близко-близко, Иви чувствовала запах, исходивший от его кожи. Запах, смешанный с ее собственным. Ей казалось, что его взгляд ввинчивается в нее, проникает в самые потаенные уголки ее души, видит ее тело изнутри… Значит, он знает теперь, что по животу растекается тепло, что вздрагивает грудь. И опять нет сил сопротивляться.

— Может, еще разок? Для заряда бодрости на предстоящий долгий день?

— Прости, я дура, — прошептала Иви.

Он чуть отстранился. Тень в зрачках.

— Самая счастливая дура на свете, — закончила она и поцеловала его сама.

Иви никогда не думала, что опаздывать на работу — это так восхитительно, упоительно, волшебно хорошо.

Она молча сидела рядом с Аланом в его машине и изо всех сил старалась сдержать глупую улыбку, которая растягивала ее губы.

Алан гнал машину по улицам уже ожившего города. Благо для настоящих пробок был еще слишком ранний час. Льюис меня убьет, думала Иви. Боже, спасибо тебе за все это, теперь я могу умереть счастливой…

— Хочешь, я поговорю с твоим шефом?

— Нет, я хочу, чтобы ты прекратил сердиться на мою глупость, только и всего.

— Иви, я же говорил, что уже не сержусь. Тебе доказать еще раз?

— Нет, пожалуйста, пощади! — шутливо простонала Иви.

— Вот то-то же… Во сколько за тобой заехать?

— Я заканчиваю в восемь, как и вчера. А тебе не будет сложно?

— Я справлюсь, — серьезно заверил ее Алан.

Она впорхнула в двери пиццерии всего-то в восемь пятнадцать. Ее встретил испепеляющий взгляд Льюиса. У Иви мелькнула мысль, что он вообще ненавидит всех и каждого, кто спит хоть на полчаса дольше, чем он.

— Иви, я что, обязан тут стоять вместо тебя? — прошипел Льюис. Клиентов не было, но он всегда выказывал недовольство в такой манере.

— Льюис, прости, оштрафуй меня, если хочешь, но я никак не могла добраться сегодня раньше! У меня такое…

— Какое такое? — саркастически уточнил Льюис.

— Ужасное.

— Да что ты говоришь? — Видно было, что Льюис ей не поверил.

И прекрасное, добавила про себя Иви, но сочла, что они с Льюисом подружились достаточно, чтобы ему можно было пожаловаться на судьбу и те обстоятельства, которые помешали ей вовремя появиться на рабочем месте, но недостаточно, чтобы делиться своим личным счастьем.

— Быстро переодеваться, а потом — ко мне, с полным отчетом.

— Да, сэр. — Иви подмигнула ему. — Я как самолет…

— И в следующий раз скажи тому парню на темно-синем «форде», что ехать можно бы и побыстрее! — Льюис фыркнул и демонстративно углубился в изучение накладной на напитки.

Иви вспыхнула и умчалась в служебку.

— Ну и как ты успела за три дня завести роман? — Льюис оказался любителем вопросов в лоб.

Сегодня утром Иви уже убедилась, что эта тактика — не лучшая, потому что может нанести глубокую душевную рану тому, кто становится объектом откровенности. Впрочем, если посмотреть с другой стороны и судить по результату…

— Мм… Ну что тебе на это ответить?.. — уклончиво протянула Иви.

— Я не думал, что ты из этих легкомысленных девиц, которым кажется, что если они нашли с кем лечь в постель, то все уже хорошо и жизнь устроена…

— Э-э-э… Льюис… — Иви чувствовала, что краснеет, но не от смущения, как это часто происходило с ней в последнее время, а от возмущения. — Тебе не кажется, что…

— Да, я нагло лезу в твою жизнь, вторгаюсь в святая святых. Да, я бесцеремонный. Можно даже сказать — хам. Но я, если уж совсем честно, волнуюсь за тебя.

— За мою репутацию, что ли? — усмехнулась Иви. — Так у нас, слава богу, двадцать первый век на дворе, и мы живем не в ортодоксальном мусульманском государстве, а в свободной, демократической стране.

Льюис поморщился, как от головной боли:

— Иви, ну что ты кипятишься?

— А что ты себе позволяешь? Недоволен моим опозданием — вычти из зарплаты или выгони, но зачем же так… грубо и жестко?!

— Влюбилась? — понимающе кивнул Льюис.

— Не твое дело, — буркнула Иви.

— Так ведь и я о том же! Сейчас вот понастроишь себе воздушных замков, а потом? Будешь стоять вот тут, за стойкой, и утирать Слезы салфеткой? Или тебе у входа в метро встретился принц, который через полгода сделает тебе предложение и будет рядом, пока смерть не разлучит вас?

— Льюис, а почему бы тебе не дать мне возможность просто наслаждаться моим прекрасным настоящим, не заглядывая в будущее, которое либо ужасно — либо вообще не существует? А?

— Ладно. Умолкаю. Как голос твоего разума. Наслаждайся. Опоздание — пятьдесят баксов из зарплаты за неделю. Вон посетители, иди заказ прими.

Льюис, похоже, обиделся. Но это было не самое страшное, что он мог сделать, потому что как ни рассердило Иви его вмешательство в ее личные дела, а ему удалось-таки посеять в ее душе зерно сомнения. Эйфория не то чтобы утихла и превратилась в спокойную радость, но… на нежно-розовых очках появились темные пятнышки.