спине едва живой кобылы, отчего лошадь вздрогнула и суетливо принялась перебирать копытами.

– Эй, фельдфебель, побыстрее, давай пошевели свою скотину или сам встанешь в упряжь.

А у Шубина все внутри замерло от приступа отчаяния: он так ничего и не придумал, а полный крах совсем близко.

Да только деваться разведчику уже было некуда, лишь покорно выполнять приказы Шлессера и выискивать возможности для побега. У деревянного двухэтажного здания они оказались уже через десять минут, здесь их сопровождающий брезгливо сморщился и бросил фельдфебелю:

– Неужели сдох? – Он ударил плетью по крошечному телу на дне телеги, а потом снова с удивлением протянул: – Вот черт, кажется, и правда окочурился.

А Глеба разрывала ненависть и одновременно облегчение. Он видел, что черные ресницы Баро дрожат от боли, но мальчик сообразил, что лучше не подавать признаков жизни, чтобы его не трогали хотя бы какое-то время. При этом Глебу безумно хотелось врезать Шлессеру, отомстить за каждый удар, который фашист нанес мальчику. Но ему пришлось подчиниться: он осторожно подхватил легкое тело, поднялся по высоким ступеням крыльца, прошел по темному коридору под окрики унтер-офицера, поднялся по скрипучей лестнице, а потом оказался в небольшой душной комнате; здесь за письменным столом с кучей бумаг сидел офицер. При виде окровавленного маленького пленника он скривился:

– Зачем вы приперли его сюда! Вы все запачкаете в крови и грязи. Уберите его отсюда немедленно.

Шлессер и Кох замерли на пороге в растерянности. Человек со знаками различия гауптмана даже подскочил из-за стола, протиснулся мимо них и пинком раскрыл дверь в соседнюю комнатушку без окон, которая, видимо, служила раньше кладовой. Толчком в спину капитан абвера отправил Шубина внутрь, захлопнул за ним дверь. Загрохотал замок на двери, протестующе воскликнул Шлессер:

– Что вы делаете? Мальчишку надо немедленно допросить! Он же советский шпион, диверсант! Он похитил моего коня! Пускай скажет, куда дел его!

Гитлеровский разведчик с раздражением осадил его:

– Вы что, будете учить меня, как мне делать свою работу?! Кого я буду допрашивать: дохлого мальчишку, которого вы притащили ко мне в кабинет?! Бред! Какие лошади, какой мальчишка?! Черт побери, приперлись сюда и несете бред. Я задержал этих двоих, как и попросил ваш командир, а дальше сам разберусь, что с ними делать. Где документы этого фельдфебеля? Мне надо сделать по нему запрос в узел связи.

– Вот они, господин капитан. Разрешите тогда мне допросить этого дьяволенка?! Мне надо узнать, где Вагнер!

– Вагнер, великий немецкий композитор? Он давно умер! Что вы несете, убирайтесь отсюда!

Ворчание гауптмана и выкрики Шлессера затихли за дверью, в клетушке были слышны лишь отголоски их ругани. Капитан Шубин чуть стиснул мальчика:

– Баро, ты слышишь меня? Мы спасемся, сейчас я найду выход. Верь мне. Баро?!

Мальчик едва слышно простонал:

– Уходите, уходите отсюда один. Не надо меня тащить. Нога и рука очень болят, я… я буду вам мешать. Оставьте меня, я ничего не расскажу, пускай бьют, сколько захотят. Не скажу им ни слова.

Глеб ощупал тонкие конечности и сдержал стон, хрупкая кость в одном месте оказалась сломанной. Он уложил мальчика на пол:

– Я найду выход, я не брошу тебя, Баро. Верь мне.

И тут же принялся в темноте ощупывать стены, пытаясь найти люк или проход. На худой конец, что-то тяжелое, чтобы огреть капитана абвера и сбежать из здания. Около часа он ощупывал каждую доску, но натыкался лишь на ровные, прочные стены. От удара ничего не шелохнулось, дом был сделан добротно.

Заскрипели половицы в коридоре, под бранные выкрики застучали сапоги Шлессера.

– Я еще вернусь! Все равно вытрясу из этого сопляка, где мой Вагнер.

Ответом ему были ругательства, дверь распахнулась, и гауптман рявкнул:

– Тащи этого в камеру, облей его водой, чтобы пришел в себя. Я займусь им завтра. Невозможно работать, все суют свой нос в дела абвера! Время ужинать, а я торчу тут из-за этих подозрительных идиотов.

Рядовой подхватил Баро и поволок по коридору, а фельдфебелю Коху гауптман бросил:

– Останетесь здесь до утра. Как получу информацию по вам из вашего подразделения связи, так отпущу.

– Я ни в чем не виноват, господин офицер. У вас же есть мои документы, вы ведь видели, что я обычный служащий подразделения связи. – Шубин протянул вперед руки, будто умоляя о послаблении. В голове мелькнула мысль, что вот он шанс выбраться отсюда! Затащить капитана абвера в комнатушку, придушить и в его форме выйти из здания, а потом найти Баро и бежать из немецкого логова.

В этот момент в начале коридора появились два крепких молодчика с автоматами наперевес:

– Герр капитан, вызывали?

– Да, тут у меня задержанный в камере. Чтобы ночью не сводили глаз с выхода. Я вас знаю, завалитесь дрыхнуть. Обход каждый час, как положено!

– Да, герр капитан.

Дверь снова захлопнулась, и Шубин оказался в темноте уже без последней возможности спастись самому и освободить мальчика. Он в изнеможении опустился на пол, испытывая чувство безысходности – неужели все, конец? Но он не привык сдаваться, поэтому выдохнул и разрешил себе пять минут отдыха. Впереди ночь, чтобы придумать, как сбежать из немецкого плена и спасти Баро. От голода, жажды и усталости голова совсем не работала, поэтому надо передохнуть, чтобы тяжелое состояние не мешало думать. Глеб вытянул ноги, откинул голову и сидел несколько минут, закрыв глаза. Перед внутренним взором, как в киноленте, прокручивались все события сегодняшнего дня. Когда Глеб открыл глаза, то чуть не вскрикнул от радости: сквозь прорехи между дранкой на крыше на него смотрели желто-белые звезды. Есть выход, он нашелся. В крохотной комнате разведчик уперся спиной о стену, а потом ногами в противоположную стену. Так он в согнутом виде и начал подниматься вверх, перебирая по очереди то ногами, то плечами, чтобы взбираться по стене. Подниматься было тяжело, разведчик несколько раз соскальзывал и падал на пол. Лишь с третьего раза получилось добраться до самого верха, где он с силой ударил рукой прямо в прореху между досками. На лицо посыпалась древесная труха, доски с треском развалились на части. Еще удар, еще. По пальцам и запястью потекла струйка крови, это не остановило капитана. Он бил до тех пор, пока не проделал в ветхой крыше дыру подходящего размера. Ухватился за края балки, подтянулся и выбрался наружу. Здесь осмотрелся, сделал широкий шаг и, прыгнув, оказался на дереве. Несколько ловких движений, чтобы спуститься вниз и затаиться у стены здания. Все получилось, свобода! Почти свобода, еще надо найти, где укрывают мальчика.

Разведчик вслушался в звуки вокруг: Шепетовка не спала; вдалеке рычали моторы грузовиков, раздавались крики командиров и тяжелый строевой шаг сотен германских солдат. Хотя здесь, у здания абвера, было тихо и пустынно. Охрана следила за уже пустой