Один из местных губернаторов (фон Палмберг) находил справедливым полное искоренение финского языка; он допускал его только где-либо на границе с Лапландией.

Время Густава содействовало подъему искусств, театральных и музыкальных обществ. Интерес к изящным искусствам выразился не столько в настоящем творчестве, сколько в стремлении к убранству домов красивой обстановкой и утварью. Родился сперва художественный дилетантизм. Появившиеся таланты, вроде ваятеля Эрика Кайнберга (1771-1816), жанрового художника Александра Лауреуса (1783-1823) и портретиста Густава-Вильгельма Финберга (1784-1833), не находя достаточного поля деятельности в Финляндии, удалялись в Швецию.

Имеется основание предполагать, что в то время, когда католическая западная Европа увлекалась религиозными мистериями, эти церковные представления проникли и в Финляндию.

В царствование Густава III Финляндия ознакомилась с сценическим искусством. Известно, что в 1783 г. в Финляндию прибыла первая странствующая театральная труппа. Конечно, ее приходится признать чем-то вроде пародии на современные труппы. Ни талантами, ни костюмами, ни обстановкой она похвалиться не могла. Зрителями труппы являлась преимущественно немногочисленная молодежь. «Артисты» этих странствующих трупп влачили самое жалкое существование. Свои представления давали обыкновенно в табачных сараях, помещавшихся вблизи города. Перекочевывали из города в город на телегах, нагруженных их жалким скарбом.

Активная музыкальная жизнь в Финляндии стала обнаруживаться в самом конце столетия, по основании в 1790 г. в Або «Музыкального общества». Из концертов конца XVIII ви, в Або заслуживает упоминания тот, на котором (1797 г.) присутствовал, лежа в постели, раненый Костюшко.

Положение духовенства, сделавшееся впоследствии столь завидным в Финляндии, в течение XVIII ст. не представляло особенно привлекательных сторон. — Поместья их (или бостели) были ограничены, дома малы. Пасторам самим приходилось заботиться о трудных земледельческих работах, и вообще пропитание доставалось им не легко. Объезды приходов, для получения жалованья, для оказания помощи больным, причащения, насаждения грамотности и дисциплины отнимали много времени и представляли не мало трудностей.

Участие финляндцев около середины XVIII в. (1756 г.) в шведских риксдагах было очень ограничено. Недворяне составляли от 1/7 до 1/8 всей численности депутатов, а дворяне, вероятно, 1/30. Больших расходов требовали поездки в Швецию на риксдаги; они, впрочем, окупались сближением с влиятельными властями и лицами, дававшими возможность получить лучший приход или передать свой сыну или родственнику. Но в ХVIII ст. депутатские оклады достигли приличного размера, и пасторы добивались возможности попасть представителями на риксдаг, где они, участвуя в разных комиссиях, оказывали существенную пользу своему краю.

Помощники пасторов — капелланы — жили в плохих строениях, часто в избе, состоявшей из двух комнат с кухней. Тяжелое и мало обеспеченное положение духовенства заставляло их постоянно ходатайствовать на риксдагах об облегчении налогов, увеличении окладов, о даровании пасторским усадьбам фрельсовых прав и т. п.

Одеяние пасторов, — первоначально длинная мантия, волочившаяся по земле, — менялось исподволь, в силу обычая. Обязательно носимая борода также уступила обычаю брить ее вместе с усами. Жены пасторов старались модничать наравне с состоятельными женщинами королевства.

Правительство стремилось к тому, чтобы пасторы не вносили в свои проповеди политики и партийных раздоров, в виду того, что поучения их иногда оказывали существенное влияние на проведение в крае известных мероприятий.

Пасторы всегда интересовались практическим направлением и экономическими вопросами и в одно время, увлекаясь учением Линнея, примешивали к. теологии не мало естествознания. Даже в университете ими защищались диссертации на тему о том, «что должен делать пастор, чтобы улучшить хозяйство». Среди абоских епископов были выдающиеся исследователи природы. Духовенство работало над осушкой болот, углублением порогов, распространением картофеля и т. п. Многие из пасторов, благодаря своим ораторским способностям, принесли большую пользу делу народного просвещения. Настало затем время, увлечения идеями рационализма, но населению оно ничего хорошего не принесло. Вообще же духовенство проявляло почтенную деятельность: пастор основал первую финскую газету, пастор собирал поэтические сокровища финского народа, пасторы содействовали ознакомлению с собственной страной и народом.

Епархиальное начальство проявило заметную заботу о замещении вакансий в приходах достойными кандидатами, умеющими проповедовать слово Божие, нравственно безупречными и чуждыми увлечения спиртными напитками. Тем не менее находились, конечно, личности, которые темными «стокгольмскими путями», при посредстве злата и сребра, приобретали себе пасторские места, роняя таким образом высокое звание в глазах народа. Пасторские должности, особенно охотно занимались шведами. При Густаве III предоставление пасторских мест тому или другому лицу превратилось в открытую торговлю. Они часто не знали языка народа, почему не принесли той пользы своей пастве, которую от них ожидали и на которую были способны. Их проповеди представляли нередко причудливую смесь шведских, финских и латинских слов.

Вопрос о религиозной свободе был впервые поднят на риксдаге в 1778 г. Духовенство высказалось против неё, другие сословия ретиво отстаивали. Два года спустя издан был манифест о религиозной свободе, распространенный затем по Европе во французском и латинском переводах.

В сферах враждебных церкви начал распространяться пиетизм, благодаря особенно двум братьям Эриксонам. В Эстерботнии сказалось мистико-религиозное направление, основание которому было положено немецким философом Яковом Бемом. В 1798 г. мистик Ев. Валленберг — человек безнравственной жизни — стал отрицать брак.

Некоторое религиозное движение в северной части Сатакунты и в южной Эстерботнии вызвала своими воодушевленными проповедями крестьянка Анна Вогель. Рационалистическое воззрение запада проникло несколько в высшее сословие и в среду духовенства. Учение Руссо о превосходстве естественного состояния человека имело своих приверженцев также и в Финляндии.

В рассматриваемый период во всей Европе значительную роль играло масонство. Папа Климент XII предал его анафеме, инквизиция преследовала его, но ничто не помогало. Принцы, правители, аристократы становились в ряды его последователей. Фридрих Великий, герцог Шартрский (будущий Филипп Эгалите), Гельвеций, Вольтер, большинство будущих героев великой революции — все были членами разных лож. Масонство совершало свое торжественное шествие по Европе.

В Россию оно проникло ранее Екатерины II, ум которой не выносил «масонских глупостей». Утверждают, что в 1787 г. в России считалось до 145 лож. Гр. Р. Л. Воронцов, князья Голицыны, Апраксины, Трубецкие, Сумароков, историк Болтин, ген. Меллиссино, Елагин, Новиков и др. считались масонами.

Наибольшей свободой и широким покровительством масонство пользовалось, кажется, в Швеции, где оно водворилось уже в 1735 г., и где короли Адольф-Фридрих (ф 1771 г.), Густав IV и Карл XIII открыто содействовали его распространению. Последний, будучи еще герцогом Зюдерманландским, по ночам в пустынном парке совершал таинственные заклинания. В Швеции масонство «славилось древностью и чистотой правил». В 1776 г. русские масоны завели сношения с масонами Стокгольма. Главная стокгольмская ложа посвятила в высшие степени ордена кн. А. Б. Куракина и кн. И. С.