– Что случилось?

На меня смотрел небритый и заспанный тип в тельняшке. Ему было явно за шестьдесят, и на Вадима он не походил никак: худой, тщедушный, с кривыми волосатыми ногами. Ко всему прочему мужичок вылез открывать ворота в красных семейных трусах.

Но мой вид произвел на него впечатление.

– Чего тебе? – рявкнул он. – Не видишь, куда прешь?

– Осторожнее в выражениях! – Я гордо выпрямилась. – Я не пру, милейший, а приехала в гости к Вадиму Борисовичу. Идите и скажите, что Ольга Михайловна добралась наконец до вашего чертового Члоу!

– Ольга Михайловна? – Мужик смерил меня недоверчивым взглядом. – С парашютом, что ли, выбросилась? К нам сейчас только на вертолете…

– Слушайте, – я почувствовала, что ярость накрыла меня с головой, – что вы тут топчетесь с ноги на ногу, как мерин? Доложите или, как там у вас заведено, отрапортуйте своему хозяину, что к нему приехали. А уж каким образом добрались, вас не касается. Он, думаю, без вас рассудит, как ему поступить!

Все это я не выпалила, а выстрелила, как гвардейский миномет, одним залпом. Меня просто вывернуло наизнанку от раздражения. И было отчего злиться: вместо вожделенного чая с лимоном я получила тощий набор костей и запах перегара.

Я принюхалась. Точно! Мужик крепко выпил с вечера, а закусил луком. Видно, на лице моем все прописалось яснее некуда, потому что тип в трусах отступил на шаг и прикрыл рот ладонью.

– Николай, – раздалось откуда-то сверху, – шесть утра! С кем там лясы точишь?

– Да вот, – мужик показал мне спину в выгоревшей тельняшке, – бомжиха вроде, а говорит – Ольга Михайловна!

– Сам ты бомж, причем натуральный! – буркнула я довольно мягко, потому что заметила человека, чей снимок разглядывала вчера в рекламном буклете.

Наяву он выглядел моложе и худее. Может, потому, что одежды на нем было еще меньше, чем на Николае, одни трусы, только спортивные. Но того же ярко-красного цвета.

«Оля, успокойся, у них униформа такая», – усмехнулась я про себя.

Смех – лучшее средство защиты. Чаще более действенное, чем высокомерие. Но с первого взгляда на человека, бегом спускавшегося по дорожке, ведущей от дома к воротам, я поняла, что высокомерие здесь не прошло бы однозначно. В принципе, Добров не смотрелся Синей Бородой, но почему-то у меня заныло под ложечкой.

С какими только мужиками я не общалась, кого только не ставила на место и не загоняла в тупик. Верно, по этой причине главный редактор никогда не ездила на переговоры с учредителем – наглым и жадным олигархом Завьяловым, а посылала исключительно меня. При мне тот не матерился и не разбрасывался галстуками. И всякий раз я возвращалась в редакцию, заручившись обещаниями Завьялова повысить зарплату сотрудникам. И ни разу он свои обещания не нарушил. А ведь при первой встрече стянул-таки с себя галстук и намеревался швырнуть его мне в лицо только по той причине, что я предложила увеличить штат сотрудников на два человека.

Галстук я поймала, намотала чисто машинально на кулак и процедила сквозь зубы:

– Жаль, что не могу снять бюстгальтер. А то б носили его вместо галстука!

И с гордо поднятой головой вышла из кабинета.

По дороге в редакцию меня нагнал звонок телефона. В трубку нервно дышала главный редактор.

– Что ты сотворила с Завьяловым? – Голос ее трепетал от восторга. – Сам позвонил! Лично! Сказал, чтобы с утра привезли его галстук и штатное расписание. Он подпишет. Спрашивал, кто ты такая. – Шеф перешла на шепот: – Пригласит поужинать, не отказывайся!

– У меня есть с кем ужинать, – отрезала я, заметив, что до сих пор сжимаю в руке галстук учредителя.

То-то у девушки на ресепшене, а затем у охранников на выходе взоры были странными.

– Сейчас приеду и напишу заявление об уходе! – Я затолкала галстук в сумку. – Работать с таким мерзавцем не собираюсь.

Но заявление я так и не написала. Работа мне нравилась, а с олигархом мы общались редко, раз в полгода, а то и в год. Но встречал он меня неизменно вежливо, хотя не улыбался, а в глазах, казалось, навечно застыло настороженное удивление. Я вела себя корректно, но, главное, я не испытывала страха. И Завьялов чувствовал это!

При взгляде на Вадима я не испугалась. С чего бы вдруг? Смотрел он доброжелательно и едва заметно улыбался. Но я мгновенно поняла, почувствовала на уровне подсознания: шутки с ним не пройдут. Он здесь – хозяин, хорошо, если не царь и бог в одном лице. Хм, тогда нам и вовсе не найти общий язык. Потому что я терпеть не могла тиранов, ненавидела диктаторов и вообще всех, кто заставлял безропотно подчиняться и строиться в колонну по одному. Еще я подумала, что совершила ошибку, взяв отпуск на два месяца. Похоже, сбегу отсюда через неделю…

– Ольга? – Вадим остановился тремя ступеньками выше и сверху вниз посмотрел на меня. – Откуда ты взялась? Я уж думал, решила не ехать в Абхазию.

Опять «ты»? Я дернула плечом. Видно, здесь не принято обращаться на «вы». Тем не менее приосанилась и с гордым видом посмотрела на Вадима.

– Опоздала на самолет, доехала на поезде.

– А нельзя было сообщить, что по железной дороге едешь? – прищурился Вадим. – И как все-таки добралась до Члоу?

– Меня Давид подбросил. Мы с ним случайно на границе встретились, – пояснила я. – Он там остался, возле брода. Велел вездеход прислать.

– Ты шла по сванскому мосту? Одна?

Я заметила, как вздулись желваки на лице Доброва, и пожала плечами.

– Шла. А что такого? Только вот сумку с документами потеряла. Нельзя ли как-то ее отыскать? Выронила, сама не знаю где…

– Немудрено!

Вадим нахмурился и посмотрел на присевшего рядом на корточки Николая. Тот успел закурить сигарету.

– Поднимай Эдика. Живо оба на вездеход и поезжайте за Давидом. Вернешься пешком через сванский мост и посмотри, может, и правда где сумка валяется.

Я шмыгнула носом. Холодный ветерок пробирал насквозь в мокрой одежде.

– Ты ж замерзла совсем! – спохватился Вадим и подал мне руку. – Пошли! Отогреть тебя надо, отмыть… Да и выспаться, наверное, не помешает!

– И поесть. С голоду просто умираю! – Я решила не церемониться.

– Это само собой! – расплылся в улыбке Вадим. – А еще выпить найдется, и закусить.

Рука у него была теплой, почти горячей, и крепкой. С такой поддержкой я бы сванский мостик на крыльях перелетела… Стоп, приказала я себе, не расслабляться!

Через огромный ухоженный двор к дому вела дорожка, вымощенная каменными плитами. По сторонам разлеглись огромный газон с молодой, изумительно яркой травой и ухоженные цветники с фонтанчиками и альпийскими горками. Чего там только не было: тюльпаны, анютины глазки, нарциссы, гиацинты, огромные ирисы… Куртины азалий и камелий, пионов, желтых и красных рододендронов…