— Понятно. Слушай. Ты же в пехоте служил, а почему у тебя, комбата и еще пары ребят, что я у тебя в роте видел петлицы НКВДэшные, а у остальных пехотные или вообще их нет? — Мы после прорыва из крепости все были в войска НКВД переведены. Бригада уже здесь из нашего батальона была сформирована. Командный состав для новой бригады из батальонных был взят. Потому и носит старые петлички.

— А Владимир Николаевич тоже в НКВД вместе с вами служить попал?

— Конечно. Я же говорил, что нас всех в НКВД перевели. Его, в том числе, он же нашим командиром был. Сначала батальоном, а потом бригадой командовал.

— Быстро растет. Кто же он теперь по званию?

— Старший лейтенант Госбезопасности.

— Ничего себе — быстро в звании и должности вырос. В Бресте то всего комвзвода был.

— По делам и заслуга — наставительно сказал сержант. — У нас под руководством Командира все быстро выросли. Я-то тогда рядовым был, а теперь вот сержант и комроты.

— Слушай, а не знаешь, как с ним связаться, найти его можно?

— Через наш Наркомат точно можно. Они-то должны знать, где он лечится. Все же не последний человек-комбриг.

— Спасибо попробую это сделать. А почему у тебя в роте народа так мало осталось?

— Болеет много. У нас же все бойцы из бывших штрафников. Доходяги. Вот с болезнями и маются. Ну и в боях конечно потери несем. Если бы не егеря Гренишкина то еще больше народа бы полегло. Нам артиллерии гитлеровцев противопоставить практически нечего. Снаряды и мины на счет идут.

Петька со своими парнями через нашу роту к германцам и гитлеровцам в тылы часто мотается. В одном из рейдов они нашли тот дивизион, что нам спокойно жить не давал. Ну и в ночном бое вырезали всех, а из захваченных орудий по гитлеровской обороне поработал. Есть у него пара бывших артиллеристов, что с немецкими орудиями управляться умеют. Пока гитлеровцы очухались, посчитали, что мы в наступление пошли, пока разобрались, откуда по ним стреляют, Петька со своими архаровцами основательно подсократил количество врага да на дороге затор из битой техники устроил. Ну а потом, уходя, орудия взорвал, все равно вывезти их к нам не удалось бы, а лошадей и обоз с боеприпасами и трофейным стрелковым оружием к нам угнал. Французы то за ним погоню решили устроить. Только не на того напали. Разведчики им засаду устроили, взвод ягдкоманды и приданную им французскую пехоту угробили.

— Неплохо парни повеселились.

— А то. Благодаря этому мы тут целую неделю почти в тишине провели, да на немецких харчах и боеприпасах жили. Снабжение то, сам знаешь какое. От случая к случаю. Раньше лучше было. Что мы о нас да о нас. О себе-то расскажи нам еще топать и топать.

— Что рассказывать? Как у всех. Партизанили. С начала нас всего двенадцать человек было, потом до сотни собралось. Не только евреев. Окруженцы, железнодорожники, бывшие военнопленные, что из лагерей бежали к нам присоединялись. В июле ребят из спецгруппы НКВД встретили, связь между отрядами наладили. Пару операций вместе провели.

Когда немцы в июле в Бресте гетто сделали, пытались помочь народу. Оружие и продовольствие туда через малышей передавали. Взрослых обыскивали, а их не трогали. Вот они у нас связниками и работали.

Под городом большой лагерь для военнопленных расположен мы и туда канал поставки наладили. Связными выступали те, кого на работы на железную дорогу и разбор завалов в крепости посылали. В конце июля организовали побег из лагеря двух десятков пленных. Парни до 5-го форта добрались, когда их немцы обнаружили. Пришлось ребятам в форту укрываться и неделю там оборону держать, пока немцы их всех не перебили. Помочь мы парням не смогли. Нас самих каратели со всех сторон обложили. Но мы вырвались из окружения, отошли к Пружанам. Там партизанили. С гетто связь установили, народ оттуда вытягивали.

В конце августа впервые с ягдкомандой столкнулись. Гоняли они нас как гончая зайцев. Чуть что сразу авиацию взывали, а от нее нам с обозом очень сложно было скрыться. Ели уйти и укрыться в лесу успевали. В итоге пока мы глубже в пущу и болота не ушли "охотники" нас все преследовали. Хоть мы и отбивались, как могли, но все равно все дальше от насиженных мест и баз уходить приходилось. В тех боях почти весь обоз и часть своих ребят потеряли. Кто погиб, кто так ушел. Раненых было полно, но выжили. Питались, чем могли. Мох и кору ели. Местные жители нам периодически помогали, кто, чем мог.

Немецкая оккупационная администрация только в крупных селах сидела. В остальных селах только старосты и полицаи из поляков и белорусов были. Зверствовали они страшно хуже немцев. Наших связных вылавливали, облавы, засады на нас устраивали. Людей заподозренных в связи с нами вешали пачками, хутора и деревни сжигали.

Зимой до нас дошли слухи о событиях в Минске. Мы себя на фоне этих новостей сразу почувствовали свободней. Полицаи и бургомистры испугавшись кары за свои деяния сразу вести себя стали по-другому.. Меньше стали людей за помощь нам доставать. Порой связных не трогали, или вообще делали вид, что не заметили. Вскоре немцы своих наймитов стали свозить в крупные населенные пункты, оставляя на два-три села всего по паре человек полицаев, а порой вообще всех под гребенку забирали. Потом потребовали, чтобы мужчины в полицию по мобилизации шли. К нам сразу с хуторов окруженцы и местные жители отпущенные немцами из лагерей военнопленных потянулись. Многие со своим оружием приходили. Отряд быстро рос. Тогда-то решились на прорыв к фронту. Шли с боями, разгоняя полицейские участки. Немцев на своем мы практически и не встречали. Всего в паре сел тыловиков, жандармов и строителей выловили. По ходу дела за собой все мосты уничтожали. Людьми и продовольствием пополнялись на хуторах.

К линии фронта в районе Лиды вышли. Немцы там очаговую оборону держали вот мы мимо них днем практически без боя прошли. Не ожидали они от нас такой наглости, за своих посчитали. У нас ведь многие в трофейном обмундировании были. Вышли к своим на участке Волошинской бригады. Нас сразу на переформирование в Волошин отвели. Там проверили и влили во вновь формируемую из евреев, партизан и бывших военнопленных бригаду. Наш отряд стал 2 батальоном бригады. Меня как командира партизанского отряда сначала хотели комбатом поставить, но что-то не срослось. Оставили ротным. Остальной командный состав из Минска прислали. Бригада пока формирование шло гарнизонную службу в городе и окрестности вели, ну а теперь вот сюда направили.

— Значит, вместе воевать будем. Я не думаю, что нас далеко отсюда на отдых отведут. Так что часто встречаться придется.

— Наверняка. Если что о Седове будет, сообщи.

-Договорились. Мы же из Бреста. Земляки...

* * * * *

Из воспоминаний подполковника в отставке Солопова О.В., в 1942 году командира батальона Брестской отдельной штурмовой бригады (АИ).

... На войне планы и обстановка меняются ежечасно. Вот и у нас так было не раз. В середине апреля 1942 года бригада готовилась к отводу в тыл на отдых и пополнение. Однако этим планам не суждено было сбыться.