Я уже смеялась над ними. Злилась и смеялась. И знала, что я буду для них изгоем. Но мне было все равно. Потому что я почувствовала силу внутри. И потому, что мне уже нечего было терять. Да, это был гнев. Да. Гнев спас меня тогда. Упрямство, гнев, желание доказать. Себе, прежде всего.

— Мы боимся? Да ничего мы не боимся!

Из-за того, что говорить все стали громче, собака у соседки стала лаять. Это раззадорило группу «храбрецов», и они стали злобно шутить на эту тему, что там, наверное, какая-то мелкая трусливая шавка разнервничалась.

— Хочешь познакомится с этой мелкой трусливой шавкой? — спросила я.

Соседка держала огромную немецкую овчарку. Я это знала и поэтому взять на понт мужественного храбреца доставляло мне особый кайф.

— Ну и познакомлюсь, мне не западло!

И тут как по заказу соседка открыла дверь:

— А ну ка, пошли вон отсюда! Щас собаку спущу!

— Сама пошла! Никуда мы не уйдём!

Недолго думая, соседка ослабила хватку и огромная злобная морда выглянула из двери. Поводок туго натянут, пёс исходится лаем и вот-вот бросится на «храбрых спартанцев».

Лица у них были! Умора! Я расхохоталась, глядя как они удирают.

— Ой как смело вы убегаете, подождите, а как же неравный бой с трусливой шавкой?!

Но героев и след простыл. Я смеялась. Почти истерично. Я закрыла за собой дверь, вернувшись в квартиру. Этот смех в итоге почти перешел в слезы. Я знала, что теперь я стану изгоем для них. Плевать.

Конечно, они мне этого не простили. И учеба стала даваться с ещё большим трудом. Просто потому, что теперь пришлось стараться больше. Чтобы в любой момент не сплоховать. Не дать поводов для насмешек. Но я точно знала, что теперь у меня нет обратной дороги. И я должна поднять голову и жить дальше. Быть сильной и смелой. Я теперь всегда буду сама по себе. И я справлюсь.

Я благодарна одноклассникам за этот опыт. За мгновение до этого разговора на лестничной площадке, я почти опустила руки. Так испугалась, что уже видела один единственный выход для себя. Но этот гнев, эта злость тогда спасли меня. На протяжении последующих 2–3 лет я прочувствовала на себе, как быть изгоем. Что значит, когда ты чужой, одиночка в своем классе. Как это, когда над тобой смеются, издеваются. Но я и узнала, как это — быть смелым и уметь постоять за себя. Злость и упрямство, которые жили во мне всегда и не раз помогали мне справляться с детскими обидами и даже реальными опасностями в детстве, снова помогли мне переступить через жгучее чувство стыда и вины по отношению к моему любимому человеку — моей бабушке.

Кстати, бабушка ничего так и не сказала родителям. Не выдала меня. Она, конечно, простила меня, и я все так же чувствовала ее любовь до самого конца.

Иногда наступает такой момент в жизни, когда тебе кажется, что это конец. Что выхода нет. И тебе некуда идти. И ты никому не нужен. И ты всех подвел.

И в этот переломный момент появляется твоя внутренняя сила. Или нет.

Мне жаль, что Соне так рано пришлось пережить подобное. Или даже что-то намного более трудное. Но у неё, в отличие от меня, не было злости, которую можно было бы использовать, чтобы защищать себя. Ее злость осталась направлена только на саму себя.

А этот сон — одноклассники, отчуждение, страх, стыд, апатия и желание умереть, плохие учителя, попытка защищаться и уверенность в своей силе и своей правоте в итоге. Радость от встречи с любимым человеком, чьё мнение и чьё отношение всегда только и было для меня важно. И спокойная уверенность, что она меня любит и поддерживает. Что я все сделала правильно. Что я хорошо справляюсь…

Может это было напоминание обо всем об этом. И о том, что этот путь ещё не закончен? И добрая, понимающая улыбка моего «научного руководителя» во сне, как раз и говорила больше любых слов:

«Все хорошо. Впереди тебя ждёт ещё много всего. Будь готова. И не сворачивай.»

14 мая 2022

День 19. Школа

Майские праздники закончились. И начались снова учебные будни. Дети идут в школу, нагружённые тяжелыми портфелями. Маленькие, терпеливые муравьишки… Тащат непосильный багаж знаний в такое далекое, но, надеюсь, светлое будущее.

Последние годы мы с Сашей жили мирно. Я перестала его пытаться переделать, «наставить на путь истинный». Самая сложная и противоречивая тема, на которую мы чаще всего могли выяснять отношения, это «Соня и Школа».

Не могу сказать, что это были ссоры. Скорее, очень активные с моей стороны предложения, обоснованные доводами и аргументацией. И не менее активные возражения на мои предложения со стороны Саши, с не менее значимыми аргументами в пользу отказа от них.

На протяжении 4-х лет обучения в начальной школе я занималась с Соней уроками. Помогала, если ей было что-то не понятно (а не понятно было практически всегда). Проверяла ее домашние задания, старалась мотивировать, заниматься дополнительно, искала специальную учебную литературу. Готовила для неё доклады, презентации, поделки.

Мы с ней занимались каждый день. И даже на каникулах! У нас был только один выходной — воскресенье. В остальные дни я пыталась как-то помочь ей учиться лучше.

Дело было и в том, что ей было сложно понимать, сложно запоминать и она очень ленилась. Может это была не лень, а ей просто было очень трудно, и поэтому у неё не хватало мотивации трудится. И все вместе не давало почти никакого шанса на успешные или хотя бы удовлетворительные результаты в учебе.

Сама я в начальной школе была отличницей. Мне даже стипендию платили и как-то даже напечатали обо мне статью в местной городской газете. В средней школе я тоже старалась. Да, было труднее, иногда в четверти бывали четверки. Но одна или две максимум. Иногда удавалось закончить четверть на одни пятерки. Я была упёртая и упрямая.

Я не могла не получить максимум. И если я раз в год получала на уроке тройку, о, ужас!!! Это был позор! Это было такая самокритика и убеждённость в том, что я ее исправлю во что бы то ни стало! Двоек в моей жизни не было вообще.

И поэтому мне было совершенно не понятно, как можно, получив двойку, забыть об этом и не попытаться ее исправить? И так изо