Св. Неот был не единственным святым, являвшимся королю на Этелни. Загадочный паломник каким-то образом проник в крепость, когда большинство её защитников отправилось на охоту, и подошёл к королю, чтобы попросить милостыню. Альфред великодушно дал неизвестному страннику хлеба и вина из своих запасов. Символика истории, наверное, уже ясна. Паломник ушёл и, странно сказать, не оставил следов, а Альфред, только что лишившийся части самых ценных своих припасов, нашёл их загадочным образом восполненными. Вскоре добытчики вернулись с огромным уловом рыбы, и той же ночью во сне королю явился человек в епископских одеяниях, который сообщил ему, что на следующий день прибудут те, кто поможет ему бороться с его врагами. На вопрос Альфреда, кто он, святой назвался Кутбертом. Симеон Даремский, хронист XII в., утверждает, что Альфреда спас св. Кутберт, и та же версия изложена в ещё более поздней Книге монастыря Гайд. На этих примерах мы можем ясно увидеть, что происходило с легендой об Альфреде на протяжении столетий, начиная с X в. Имя человека, который стоял у истоков единого англосаксонского королевства, пытались последовательно связать с именами повсеместно почитаемых святых. Для тех, кто не знал ничего о настоящей беде и настоящей борьбе на Этелни, будущая победа волшебным образом возникала из видений и фантазий. Во всём этом призрачном антураже, окружающем реального Альфреда, можно уловить некоторый смысл. Но есть ли в какой-нибудь из этих легенд что-то хотя бы отдаленно напоминающее истину?

Разумеется, во время пребывания на Этелни король много размышлял. Но если верить Житию св. Неота и хронисту XII в. Уильяму Мальмсберийскому, включившему в свои Деяния английских королей массу занимательнейших историй об англосаксонских королях, Альфред одновременно собирал сведения о действиях и намерениях своих противников. Рассказывается, что как-то раз Альфред с одним из воинов проникли в лагерь Гутрума, переодевшись менестрелями, и оставались там неузнанными несколько дней, а потом, узнав всё, что им было нужно, вернулись на Этелни. Эта история стала сюжетом для множества прекрасных рисунков и картин, и хотя в своём оригинальном виде она совершенно фантастична, поскольку король едва ли стал бы так рисковать собой, можно с натяжкой допустить, что подобную тайную вылазку совершили его люди или люди Этельнота.

Сбор

Альфреду понадобилась бы сила большая, чем отряд Этельнота, чтобы победить Гутрума в открытом бою. Но, так или иначе, новости, которые он узнал в результате вылазки в лагерь противника, внушали надежду. Возможно, он понял, что его присутствие в туманных болотах Сомерсета тревожило врага. Гутрум всё ещё распоряжался в королевстве, но как долго это продлится, если Альфред всё ещё жив и на свободе? Может быть, теперь власть скандинавов уже не столь прочна, как в то время, когда королю пришлось бежать на юг по зимним пустошам?

Теперь пришло время проверить, осталось ли у Альфреда в Уэссексе сколько-нибудь сторонников — иными словами, достаточно ли их, чтобы отвоевать его королевство. Благодаря Этельноту Альфред имел в своём распоряжении людей Сомерсета и мог разослать по своему королевству гонцов, созывая фюрд.

Только время могло показать, сколько человек откликнется на его призыв. После рождественских событий исход этого предприятия был труднопредсказуем. Если не удастся собрать необходимое количество людей теперь, этого не удастся никогда. Более того, если сейчас его попытка нанести ответный удар провалится, последствия для Альфреда будут непоправимыми. Но где-то в тех землях, что ещё остались от альфредовского Уэссекса, нашлось 3000–4000 человек, всё ещё готовых откликнуться на его зов.

В центре Дорсета раскинулся знаменитый древний лес, называвшийся Селвуд. По словам Ассера, на его восточной опушке имелось некое место, известное как Камень Эгберта. Оно должно было стать местом сбора фюрда, куда призывали прийти сторонников Альфреда в условленное время — через восемь недель после Пасхи. Там Альфред будет, затаив дыхание, ждать, кто откликнется на его призыв. Никто не знает, с какими именно словами обращались королевские посланцы к жителям Уилтшира и тем людям из Гэмпшира, которые, по выражению Англосаксонской хроники, были «по эту сторону моря». (Эта фраза может подразумевать либо тех, кто жил на западном берегу Саутгемптон Уотер, либо тех, кто не покинул Англию.) Но, безусловно, эти слова должны были воодушевлять людей — может быть, нечто вроде: «Ваш повелитель, король, всё ещё жив и намеревается мечом вернуть своё королевство. Если вы верите в Господа, в ответ на призыв короля вы в назначенный день поведёте тех, кто обязан вам службой, к Камню Эгберта, а когда битва будет выиграна, он вновь с любовью примет вас в своё сердце…» — тут мы можем дать волю воображению. То был поворотный момент английской истории. Были ли те, кто получал эту весть, озадачены, обрадованы или испуганы?