Натянув джинсы, ничего не понимая, скидываю футболку и в ужасе округляю глаза, стыдливо прикрывая соски. Дурочка такая. Разделась перед ним. Рома улыбается, разглядывая мою грудь, талию и бедра, а Машка деликатно отворачивается к стенке. Я тоже иду к шкафу и ловко застегиваю лифчик на спине. Подхватываю кофточку с рядом мелким пуговиц спереди и симпатичным вырезом.

— Пойдем? — робко спрашиваю, когда обуваю кроссовки и беру ветровку с рюкзаком.

— Пошли.

Мы выходим через окно на козырек, спускаемся по лестнице и ныряем в салон такси. Пока едем к знакомому Ромы, обнимаемся, будто заново знакомясь друг с другом.

Не верится.

— Я думала, ты уже никогда не приедешь, — всхлипываю в темноте.

— Ну ты чего?

— Я столько в жизни не ревела, Березовский! Я так по тебе скучала!.. Так переживала!..

— Тебя обижал кто-то? — грудь подо мной застывает.

— Нет. Все ведь знают, что я твоя. Они бы не стали…

— Моя, — расслабляется он.

— Обещай, что мы больше никогда-никогда не расстанемся, — зажмуриваюсь.

— Обещаю. И ты никогда не будешь страдать, Наташ!..

— Клянись, — заглядываю в сверкающие блеском серьезные глаза.

— Клянусь. Жизнью.

Я удовлетворенно киваю. Жизнью так жизнью.

Машина останавливается у пятиэтажного дома в самом центре. Мы выходим на улицу и снова обнимаемся, несмотря на холодный ветер.

— Пойдем, я тебя со всеми познакомлю. Там мой сослуживец. Федором звать.

— Пойдем, — доверчиво кладу свою ладонь в его.

Следующие несколько часов проходят так, будто жизнь решила восполнить мой смех, которого за прошедший год было критически мало. Друзьями Феди оказываются классные ребята и девчонки нашего возраста.

Мы до раннего утра веселимся большой компанией: едим пиццу, запивая ее простым пивом из банок, Рома с хозяином квартиры вспоминают разные курьезные ситуации со службы, в конце которых мы, как правило, взрываемся общим хохотом.

— Хочешь еще кусок? — спрашивает Рома, активно жуя.

— Пиццу? Нет, я сытая.

— Это самое вкусное, что я ел когда-либо, — закатывает он глаза от удовольствия.

Я качаю головой. Как же мало ему надо? Обычная пицца с колбасой. Ничего выдающегося.

Смотрю на него с любовью. Он вдруг замирает, вздрагивает и как-то трудно проглатывает то, что во рту. Взгляд становится таким тяжелым, что я не выдерживаю и смущаюсь.

— Устала? — интересуется хрипло.

— Немного.

— Пойдем… — поднимается со стула. — Мы спать, — сообщает всем. Нас провожают подколами и аплодисментами.

Рома тянет меня за руку в комнату в самом конце коридора. Как только дверь закрывается, крепко обнимает. В себя вминает. А мне вмиг жарко становится.

— Ром, — с нарастающей внутри паникой шепчу.

— Что?

Он одну за одной расстегивает пуговицы на кофточке и сбрасывает ее с плеч. Я робко тянусь к его футболке и, оцарапывая кожу, снимаю через голову.

Все тело горит огнем. Боже…

С кухни все так же доносятся голоса, но они будто на другую планету переезжают. В целом мире только я и он. Больше никого. Мы целый год этого ждали. Я очень просила лишить меня девственности перед отъездом, но Рома стоял на своем — все случится, когда он вернется.

— У тебя кто-нибудь был? — нервно спрашивает, щелкая застежкой лифчика, который небрежно отправляет к нашей одежде.

— Ты… дурак? — злюсь.

— Тш-ш… Не шевелись, малыш.

Склонившись, он целует меня по-взрослому. Так как раньше. И даже откровеннее. Кусает губы, посасывает язык и опускается к груди.

— Ро-о-м… — пищу, приподнимаясь на цыпочки, и давлюсь воздухом от эмоций. Теряюсь в пространстве.

Влажный рот накрывает затвердевший сосок. Дразнит его, кусает. Мир перед глазами теперь кружится, потому что сильные руки гладят мое тело там, где заблагорассудится. Страх уступает любопытству и еще чему-то. Острому ощущению, которое зарождается внизу живота и заставляет меня дрожать.

— Ты точно готова? — отодвигается Рома, чтобы расстегнуть пуговицу на моих джинсах.

Чувствую себя такой порочной, но все же смело дергаю кончик ремня и щелкаю пряжкой.

— Да… Я готова...

Глава 23. Наташа

Раскинув ноги и руки в форме звезды, впитываю кожей ультрафиолет. Солнечное тепло, проникая через поры, наполняет собой каждую клеточку. Легкий бриз ласкает тело. Я плавлюсь от удовольствия.

— Сгоришь, Гайка! — раздается надо мной насмешливый голос Ромы, — перевернись на живот.

— Еще пять минуточек! — жмурюсь блаженно.

Как хорошо!.. Божечки!!! Так много счастья для меня одной!

Самые фантастические две недели моей жизни! Самые невероятные!

— Переворачивайся давай, — велит Березовский, — у тебя кожа покраснела!

— Душнила!.. — ворчу, но все же делаю, как он требует.

Перекатываюсь на живот и кладу голову на сложенные руки. Легонько шлепнув по ягодице, Рома идет по палубе к лееру и, встав ко мне лицом, фотографирует мачту яхты, которую он арендовал на целый день.

Я, приоткрыв один глаз, тайком за ним наблюдаю и сама себе завидую. Какой красивый у меня муж! Ни у кого нет такого торса, как у него. Никто не умеет улыбаться так, как он, и смотреть так тоже не умеет.

Сделав серию снимков, он поворачивается к борту и, опершись локтями в леер, смотрит в экран своего телефона.

— Ром! — окликаю его, — У меня с собой фотоаппарат. Хочешь, я поснимаю для твоих подписчиков?

— Обойдутся, — роняет негромко.

Очевидно, постит снимки на своем канале и возвращается ко мне. Наклоняет зонтик над моим шезлонгом и усаживается на свой. Я тоже поднимаюсь и подбираю под себя ноги.

На столе прохладные коктейли и тарелка с фруктами. За бортом белоснежной яхты лазурная вода. Кладу в рот крошечный треугольник арбуза и счастливо улыбаюсь.

— Видел бы ты мои много тысяч фотографий, что я здесь наснимала, ошалел бы.

— Развлекайся, — отзывается, снова глядя в свой телефон, — для этого тебе камеру и покупали.

— Эй!.. Что значит, развлекайся! — восклицаю со смехом, — Я, вообще-то, профессиональным фотографом собираюсь быть!

— Зачем, Наташ?..

— Зачем?.. Затем, что мне это нравится! Затем, что у меня, черт возьми, способности к этому есть!..

Вздохнув, он ложится на шезлонг и опускает на глаза солнечные очки. Телефон, перевернув экраном вниз, кладет на столик.

— Я не сомневаюсь в твоих способностях, Гайка. Ты всегда была талантливой. Но я думал, фотография будет для тебя не больше, чем хобби.