— Не думала, что вы… — была изумлена.

— Думала, что купил военный билет? — босс вновь усмехнулся, затем прищурился и спросил, — ответь мне на три вопроса, Волкова, — приблизился так, что у меня резко перехватило дыхание.

— К-каких?

— Как я могу понять следующие три вещи? Первое, что тебе хорошо. Второе, что тебе плохо. Третье, что меня может остановить.

Сказать, что я охренела, значит, ничего не сказать. Акулов не шутил. Я смотрела в его обычно холодные карие глаза, которые теперь потеплели, зрачок растёкся на радужку, и взгляд потемнел. Боялась ли я? Нет. Я предвкушала? Да. Хотела ли раскрыться? Да, я желала, но не доверяла ему. Не доверяла, но всё же ответила.

— Вы знаете, когда мне хорошо, — прошептала я и даже не покраснела, мне даже показалось, что смутился он.

Возможно ли такое?

— Раз, — в мужском голосе появилась бархатистость, он не трогал меня, но мне казалось, что его руки везде.

— Я буду страдать.

Он поднял бровь и кивнул, принимая это условие.

— Два.

— Я говорю нет, и это больше ничего не означает, кроме нет, — мой голос задрожал, а Михаил одобрительно кивнул.

— Три.

И босс накинул верёвку на мои бёдра.

— Ч-что вы делаете? — спросила я, но не сдвинулась с места, мне стало любопытно.

— А ты как думаешь? — ответил вопросом на вопрос и ловко начал плести узлы.

Он не касался меня, за него это делал узел в межножье. Акулов взглянул мне в глаза, затем на губы. Но я молчала.

Акулов не отрывая от меня своего тёмного взгляда, слегка натянул верёвку, и она впилась между моих ног, надавив на чувствительное место, мне пришлось зажать ноги.

— Не надо, — приказал он, а прозвучало это как просьба.

Касание получилось лёгким. Как прелюдия. Многообещающим. Я расслабила бёдра.

Михаил подошёл настолько близко, чтобы не терять концентрацию зрения на мне, но я чувствовала жар его тела. Мне хотелось прикоснуться к коже его шеи. Я хотела видеть его без рубашки.

Мужчина медленно натянул верёвку, стянув её настолько сильно, что я почувствовала давление на клиторе.

— Да? — хрипло прошептал босс, всё так же глядя прямо мне в лицо.

Я кивнула и ощутила, что давление увеличилось, а в руках Акулова появилась возможность регулировать интенсивность воздействия на мою промежность.

И тут же почувствовала трение, разогревшее меня настолько, что я отшатнулась назад и упёрлась ягодицами и ладонями в стол. Акулов не отступал. Он был ровно на том расстоянии, что мы могли чувствовать раскалённый жар кожи друг друга.

Давление и трение. Мои колени сомкнулись вновь.

— Не зажимай, — подошёл ближе и вклинился своим коленом между моих, вновь увеличив давление и ускорив движение верёвки так, что я непроизвольно всхлипнула.

Я видела, что жилка на его лбу бешено колотилась, грудная клетка часто-часто поднималась и опускалась. Он был тоже возбуждён, как и я, в мои бёдра упиралась его напряжённая плоть. Я утопала в ощущениях. Я промокла насквозь.

На очередном витке я вновь простонала и откинула голову назад, вспыхивая от ярких ощущений, почувствовав его горячее дыхание на пышущей жаром кожи. Он не касался, но я так этого хотела.

Движения верёвки не прекращались, и в один момент, когда напряжение достигла пика, меня словно протащило по моим нервным окончаниям, по сенсорным точкам. Под закрытыми веками лопались цветные пузыри, а я сдержанно простонала.

Мне не хотелось открывать глаза. Мне хотелось ещё. Меня отрезвила его усмешка.

— Я всё ещё работаю на вас? — спросила я смело, глядя прямо в его жадно рассматривавшие меня глаза.

— Я всего лишь показал, какое, должно быть… хм… настроение у наших клиентов во время и после вечеринки, — Акулов совершенно невозмутимо сел за стол и продолжил подписывать документы, затем нетерпеливо взглянул на меня, — ты ещё здесь?

Я медленно сняла верёвку со своего тела. Мои ноги и руки дрожали от пережитого. А босс откинулся на спинку стула, жадно наблюдая за каждым моим движением.

Дверь в кабинет открылась. На пороге нарисовался Соболев. Его лицо вытянулось от удивления.

— А что это вы тут делаете? — спросил он и подозрительно сощурил глаза.

А до меня только что дошло понимание, на каком адреналине был босс, ведь дверь не была замкнута.

— Михаил Александрович, хочет, чтобы его подчинённые прониклись духом будущей вечеринки, — ответила за босса я и ретировалась, пожелав успокоиться и остудить покрасневшие щёки.

От лица Акулова

— О, и что у нас намечается? — Соболев плюхнулся на стул напротив.

Я взглянул на друга и решил перевести разговор в другое русло:

— Плохие новости?

Соболев кивнул и вытащил повестку.

— Из хороших. Следак — нормуль. Замнём, — пообещал Антон.

Акулов кивнул:

— Мне нужен тот, кто подмешал наркоту в наш напиток, и я уже начал прощупывать своих работников.

— Мы постараемся проработать всех, но ты должен знать, что моё ведомство всерьёз твоим случаем не озаботится. Мои не нашли ничего, кроме одной бутылки, к тому же никто ж не умер, — и развёл руками, — единственная зацепка, это звонок.

— Ты что-то знаешь? — я не надеялся на помощь государственных органов в моём вопросе.

— Как-то глупо, не находишь? Зачем кому-то вызывать полицию на одну бутылку с наркотой?

— Думал, и голову сломал.

Соболев пожал плечами.

— Моя задача закрыть на тебя дело без последствий, остальное — лирика.

Антон поёрзал на стуле и взглянул на дверь.

— Торопишься? — уточнил я.

— Да не особо, но лучше пойду, чем меньше светимся вместе, тем лучше.

— Провожу, — предложил я.

И мы вышли из моего кабинета. Офис тем временем жужжал. По-другому и не скажешь.

— Что здесь происходит? — громко произнёс я, и всё стихло.

Столпившиеся девушки возле стола отхлынули от него, и я увидел голову Кати с растерянным выражением лица, выглядывающей из-за огромного букета каких-то пафосных новомодных цветов.

— Спасибо, — одними губами поблагодарила Катя… Антона.

Тот игриво и небрежно помахал одними пальчиками, а я пихнул его плечом к выходу.

— Ты чего? — спросил Соболев обиженно.

— Провожаю тебя, — спокойно произнёс я.

— Тебе самому, что ли, Волкова нравится? — спросил друг, потирая плечо.

Этот вопрос поставил меня в тупик. Нахрена