— Уилли, милый ты мой! — воскликнула она. — Как я рада тебя видеть! И Недди!

Она приветствовала маленького лысого человечка сердечным поцелуем, от которого он едва не свалился на землю.

— Я думаю, вам нужен завтрак. В кухне все готово, идите и поешьте.

Повернувшись затем ко мне и Джейми, она в ошеломлении попятилась, словно ее укусила змея. Разинув рот, она глядела на меня, потом перевела взгляд на Джейми, ожидая объяснения феномена.

— Клэр. — Он кивком указал на меня. — А это миссис Фицгиббонс, — добавил он, кивнув на нее. — Мурта нашел ее вчера, и Дугал сказал, что мы должны взять ее с собой.

Таким образом он дал понять, что его вины тут нет.

Миссис Фицгиббонс закрыла рот и принялась изучать меня придирчивым, оценивающим взглядом. Должно быть, она пришла к заключению, что я достаточно безопасна вопреки странному и скандальному появлению, потому что улыбнулась — приятной улыбкой, несмотря на отсутствие нескольких зубов. Протянула мне руку.

— Очень приятно, Клэр. Добро пожаловать. Пойдемте со мной, и мы найдем для вас что-нибудь более… ммм…

Она посмотрела на мое короткое платье и неподходящие туфли и покачала головой.

Она уже уводила меня твердой рукой, как вдруг я вспомнила о своем пациенте.

— Подождите, пожалуйста! Я забыла про Джейми.

Миссис Фицгиббонс удивилась:

— Что вы, Джейми сам о себе позаботится. Он знает, где найти еду, а кто-нибудь приготовит ему постель.

— Но он ранен. Его ранили пулей вчера, а потом ночью еще и штыком. Я перевязала рану наспех, чтобы он мог ехать верхом, но у меня не было возможности промыть ее как следует и перевязать по-настоящему. Я должна сделать это сейчас, пока в раны не попала инфекция.

— Инфекция?

— Ну да, я имею в виду воспаление, понимаете? Гной, опухоль и лихорадка.

— А, вот оно что, поняла теперь. Вы хотите сказать, что умеете все это? Значит, вы знахарка? Как Битон?

— Нечто вроде.

Я понятия не имела, кто такой Битон, но у меня не было ни малейшего желания обсуждать с кем-то мою медицинскую квалификацию, стоя на сыром и холодном дворе. Миссис Фицгиббонс, очевидно, была женщиной сообразительной, потому что подозвала Джейми, который уже удалялся в противоположном направлении, взяла его тоже за руку и повела нас обоих в замок.

После долгого странствования по тесным холодным коридорам, лишь слабо освещенным из узких окон, мы пришли в большую красивую комнату, где стояли кровать и несколько стульев и где, самое главное, горел камин.

Я на время забыла о своем подопечном ради того, чтобы погреть руки. Миссис Фицгиббонс, явно нечувствительная к холоду, усадила Джейми на стул возле камина и осторожно сняла с него остатки изорванной рубашки, заменив их теплым пледом с кровати. Она раскудахталась над его плечом, посиневшим и распухшим, и потрогала мою нелепую перевязку.

Я повернулась от огня.

— Я думаю, повязку надо отмочить и снять, а рану промыть раствором… таким раствором, который предотвратит лихорадку.

Из миссис Фицгиббонс вышла бы великолепная сестра.

— Что вам понадобится? — спросила она просто.

Я призадумалась. Чем пользовались люди для обеззараживания в то время, когда не было антибиотиков? К тому же требуется найти их в примитивном шотландском замке чуть ли не на рассвете!

— Чеснок! — радостно воскликнула я. — Чеснок и еще волшебный орех,[9]если он у вас есть. Понадобятся чистые полотняные тряпки и котелок, чтобы вскипятить воду.

— Хорошо, хорошо, с этим мы справимся. А не нужно ли заварить укрепляющий чай из ромашки? Мальчик выглядит так, словно ночь была для него слишком трудной.

Молодой человек и в самом деле шатался от слабости, настолько измученный, что не протестовал, когда мы обсуждали его, словно неодушевленный предмет.

Миссис Фицгиббонс скоро вернулась, неся в подоле фартука головки чеснока, матерчатые мешочки с сухими травами и разорванное на длинные полосы старое полотно. На той же мясистой руке, которой она поддерживала край фартука, висел небольшой черный котелок, а в другой руке была большая оплетенная бутыль с водой.

— Скажите мне, милая моя, чем я могу быть полезной? — бодро спросила миссис Фицгиббонс.

Я попросила ее подвесить котелок с водой над огнем, почистить чеснок, а сама обследовала содержимое мешочков с травами. Нашла и волшебный орех, и другие нужные для чая травы, а также нечто, определенное мною на вкус как вишневая кора.

— Болеутоляющее, — радостно бормотала я, припоминая сведения об употреблении трав и коры различных растений, сообщенные мне мистером Круком.

Я опустила в кипящую воду очищенный чеснок и волшебный орех, а также несколько полос полотна. Укрепляющий чай настаивался в маленькой кастрюльке возле огня. Все эти приготовления немного успокоили меня. Если я все еще не знала с уверенностью, где и почему нахожусь, то знала по крайней мере, чем должна заниматься в ближайшие четверть часа.

— Благодарю вас, миссис Фицгиббонс, — сказала я как можно уважительнее. — Теперь я справлюсь и одна, если у вас есть другие дела.

Грудь дамы-великана заколыхалась от смеха.

— Девочка моя, дел-то у меня просто по горло! Я пошлю вам сюда похлебки. Если что понадобится, зовите меня.

Она покатилась к выходу с неожиданной быстротой и скрылась за дверью.

Я снимала повязку как могла осторожнее. Накладка из вискозы прилипла к ране и отставала с легким хрустящим звуком подсохшей крови. Капли свежей крови медленно проступали по краям раны, и я попросила у Джейми прощения за то, что причиняю ему боль, хотя он не пошевельнулся и не издал ни звука.

Он слегка улыбнулся — даже не без кокетства, этак игриво.

— Не волнуйтесь, барышня. Мне причиняли гораздо более сильную боль, и делали это люди совсем не такие красивые.

Он наклонился вперед, чтобы мне удобно было обмыть рану отваром чеснока, и плед соскользнул с его плеч.

И я воочию убедилась, что его слова были несомненной констатацией факта: ему причиняли невероятную боль. Верхнюю часть спины сплошь покрывали пересекающиеся побелевшие рубцы. Его жестоко пороли, и не один раз. В тех местах, где рубцы пересекались, образовалась белесоватая келоидная ткань, а там, где кнут хлестнул дважды по одному и тому же месту, виднелись неправильной формы пятна и даже углубления в коже.

Я, разумеется, повидала на своем веку немало ран и травм, будучи военной медсестрой, но в рубцах, увиденных мною сейчас, было нечто особенно жестокое. Мое дыхание, как видно, выдало волнение, потому что Джейми обернулся и перехватил мой остановившийся взгляд. Он передернул здоровым плечом.