Его спасло то, что едва не погубило.

Тяжелая деревянная балка, которая держалась на честном слове, наконец решила, что — хватит. И с грохотом сползла вниз, — до Джорджа долетело облачко пыли.

Кто-то из солдат издал резкий выкрик — должно быть, ругательство. Некоторое время они о чем-то спорили, стоя в десятке футов от Джорджа. Наконец, послышались удаляющиеся шаги.

Видимо, было решено, что осматривать эти развалины не следует: экая глупость — пережить бой, и погибнуть оттого, что на тебя грохнулась сверху какая-то гадость! И немецкая пунктуальность уступила место немецкому же здравомыслию — пускай потом это здание разбирает специальная команда.

Немецкое здравомыслие дало Джорджу передышку — хотя бы на время. Больше до самого заката никто его не беспокоил. Несколько раз ему казалось, что он слышит звуки стрельбы — но в очень большом отдалении. Должно быть, линия обороны откатилась далеко к западу и к югу.

Страшно хотелось пить. Голод пока что, как ни странно, его не мучил, а вот жажда становилась просто невыносимой. Но попробовать отыскать воду можно было только ночью, никак не раньше. А сейчас следовало час-полтора спокойно полежать здесь, и желательно — издавать как можно меньше шума.

Шорох послышался совершенно неожиданно. Джордж медленно повернул голову. Неужели здесь остался еще кто-то из отряда?!

Но никакого шевеления он не заметил — до тех пор, пока его руки не коснулась мягкая шерсть. Кошка!

— Даринг? — шепотом позвал он. Вот этого уж никак не могло быть! Кажется, здесь не должно было остаться ничего живого.

Вместо ответа послышалось тихое мурлыканье.

Джордж приподнялся на локте, дотянувшись до зверя. Да, судя по размерам, это была именно его кошка — и никто иной. Даже след от ошейника на шерстке сохранился.

Как ни странно, головная боль куда-то делась, словно бы зверь мог вытянуть из него эту мерзость. Сухость во рту и жажда оставались, нога слегка саднила — зато мысли прояснились. А кошка перебирала лапками, будто пыталась что-то ему сказать. Как в ту ночь, когда он оказался под прицелом снайпера.

— Выбираться будем, зверь? — одними губами произнес Джордж. И ему показалось, что кошка не только услышала его слова, но еще и поняла их.

Она что-то тихо промурлыкала. И снова, как в тот момент, когда он, сам не зная как, спасся от снайпера, чья-то воля мягко коснулась его сознания. Он понял одно — не сейчас. Нужно еще немного выждать, когда окончательно стемнеет.

Иначе — гибель.

Прошло еще часа два, когда Джордж осторожно выполз из развалившегося здания. Здравомыслящие немцы были бы, пожалуй, поражены, если бы поняли, что англичанин выбрал себе в проводники кошку. Наверное, они сказали бы, что он слаб духом, коли после боя сошел с ума, причем настолько капитально. Возможно, даже презрительно посочувствовали бы.

Но в том-то все и дело, что Джордж с ума не сошел. Во-первых, выбора у него все равно никакого не было. А во-вторых… Уж коли эта кошка спасла ему жизнь один раз, почему бы этому не произойти дважды? Но дело было даже не в этом. Просто он не мог не подчиняться. Чужая воля тащила его за собой — так кошка тащит в зубах своего беспомощного малыша, унося его подальше от опасностей.

Правда, Джордж даже не подозревал, какие именно опасности могут его поджидать дальше. Он думал о немцах, о шальных пулях и снарядах, о каком-нибудь французском фермере, который может выдать его нацистам, если он будет у него прятаться.

То, что с ним случилось, оказалось куда загадочнее и непонятнее.

А началось все, когда он проковылял несколько ярдов от своего убежища, когда ночь неожиданно осветилась, и город стал совсем непохожим на прежний. Он будто бы потерял свои очертания, стал иным, нереальным…

Но больше всего Джорджа поразила не эта перемена. Он остолбенел, забыв обо всех прежних опасностях, стоило ему только посмотреть на кошку…

* * *

Санкт-Петербург,

2005 год.

— Привет, — он заметил девушку, еще подъезжая к остановке. Ради такого случая приходилось договариваться по мобильнику и садиться на автобус или трамвай. Не следовало показывать, что ты можешь позволить себе дорогой автомобиль. Конечно, от номера машины можно отвести глаза, делается это быстро и просто — вот только рисковать лишний раз все равно было не нужно. К тому же, машина автоматически сделала бы его «не своим».

— Привет, — проговорила она. Обычная девчонка из неформальной публики, из бедных, разумеется, не из ново-русской прослойки. Вот и хорошо — меньше вопросов будет.

Они поздоровались — тем самым странным рукопожатием, которое принято в определенных кругах — что у хиппи, что у готов, что прочих обитателей тусовки на Лиговке.

Собственно, и нашел-то он ее именно там — в тот момент, когда она выводила на стене под аркой какие-то затейливые кельтские узоры.

— Принес? — спросила девица, которую звали Морганой, и слегка шмыгнула носом.

— Никак простыла? — спросил он. — Май на дворе… Ладно, давай-ка в кафешку, там все дела и решим.

Девушка кивнула, и оба двинулись к подземному переходу на площади Труда. Там, среди подземных магазинов, была и кафешка — притом, почти всегда полупустая. Это было как раз то, что нужно.

Впрочем, сегодня народ в кафе был.

Гуляла какая-то компания крепких парней, но совершенно не бандитского вида. На посетителей они не обратили внимания, тем более, что парни были не одни. При них была какая-то дама, второй же дамой, уже основательно напоенной, оказалась не кто иная, как барменша, одетая в отвратительную розовую кофту. Посему, пива пришлось подождать.

Он вернулся к столику с заказанным пивом, потом, бросив взгляд по сторонам (Моргана и не знала, что после этого в самом переполненном кафе можно смело решать все дела, например, бросить на стол пачку «зеленых» и спокойно, без излишней спешки их пересчитать).

— Готово, — сказал он, вынимая довольно толстый конверт.

— За три, — напомнила практичная Моргана.

— Именно. Кстати, будет еще работка. И довольно много.

Девушка кивнула.

Вот чего у него не было, так это способностей к рисованию. Вообще никаких. И по чистописанию в свое время были сплошные «тройки» — вот тебе и отличник! Он посмотрел на девушку. Знает ли она, что был когда-то в школе такой предмет — чистописание? А про чернильницы-невыливайки что-нибудь слышала?

Подумать только — никто не мучает нынешнюю молодежь такой дрянью. А молодежь счастливой почему-то так и не стала.

Впрочем, ответ на этот вопрос он знал — или ему так казалось.

Выяснилось, что пиво они взяли как раз вовремя — барменша включила видик с караоке. Кампания затянула — кто в лес, кто по дрова — про «ой, мороз, мороз» и еще что-то там про коня. Песня была как раз по сезону.