счет импорта, в страну было ввезено много компьютеров и IT-технологий, что создало эйфорию от национальной информационной революции конца 1990-х – начала 2000-х гг. Но затем за эйфорией наступило осознание, что Россия отстала практически по всем направлениям НТП. Отстала не потому, что ее университеты не выпускают необходимое количество квалифицированных специалистов, у нее нет НИИ и т. п., а потому, что экономика привыкла пользоваться иностранными технологиями, создавать продукты уже на иностранной технологической платформе.

Немцы в 1920-1930-х гг. упорно отказывались делиться с советскими коллегами секретами получения тротила. Несмотря на разгром репрессиями в конце 1930-х гг. советской химической науки, к началу войны отечественным химикам все-таки удалось получить свой тротил, но более высокого, чем у нацистской Германии, качества[180]. Представим теперь ситуацию, что Германия дала бы до войны технологию своего тротила. В таком случае смысла тратить средства на разработки своего тротила не было бы, и Красная армия получила бы тротил примерно того же качества, что и вермахт, и тогда эффективность советской тяжелой артиллерии стала бы на несколько процентов ниже, штурмовикам Ил-2 при их малом бомбовом залпе не удалось бы достичь столь высоких результатов, как это оказалось на самом деле, и т. д. и т. п.

Посмотрим на технологии, какие получил СССР из нацистской Германии. Знаменитый двигатель «БМВ» на 500 лошадиных сил, полученный от немцев Советским Союзом еще в 1934 г., позволил развернуть выпуск танка Т-28[181]. Этот танк фактически был тяжелым. Приобретение немецкого двигателя позволило советскому танкостроению реализовать проект танка с несколькими башнями. Такой конструкцией танка увлекались в 1930-х гг. английские инженеры, но детища британской инженерной мысли танки «Vickers Medium Mark III», «Vickers MK E», «Mk I» оказались не самыми лучшими моделями, в начале Второй мировой войны они применялись редко, так как уже к концу 1930-х гг. британские военные стали отдавать явное предпочтение однобашенным танкам. То же самое произошло и с Т-28 – укомплектованные этими машинами подразделения несли тяжелые потери в «Зимней войне» и в 1941 г. При этом освоение технологии среднего однобашенного танка сильно «буксовало» в 1930-е гг., что было сопряжено с наличием уже готовых, но устаревших морально моделей легких и тяжелых танков, созданных по зарубежным образцам.

Процесс создания советского двигателя мощностью 500 л.с. начался в 1931 г. на базе Харьковского паровозостроительного завода. Почему-то получение немецкого двигателя «БМВ» не привело к сворачиванию исследовательских работ, и в 1939 г. был получен советский двигатель Б-2. Принципиальным отличием советского типа танкового двигателя было то, что он работал на солярке, когда немецкий – на бензине. Преимущество, конечно, оставалось за дизелем. Одновременно с разработкой Б-2 шла работа над двигателем АН-1, который проходил стендовые испытания, когда немецкий «БМВ» был поставлен на Т-28.

К началу 1930-х гг. советская промышленность уже сумела освоить выпуск авиационных двигателей «Юпитер» VII мощностью 600 л.с. Таким образом, никаких серьезных проблем с мощностью двигателей советская конструкторская мысль не имела к середине 1930-х и, тем более, к 1939 г. Конечно, авиационный и танковый двигатель – разные вещи, но в начале 1940-х гг. была освоена технология установки авиационных двигателей на танки Т-34. Эта практика сохранилась и в 1942 г. Дело в том, что Б-2 имел высокие производственные затраты, особенно сырья. По всей видимости, по этой причине во время первой пятилетки советское танкостроение предпочло немецкий «БМВ» советским типам двигателей, что, впрочем, кардинально не повлияло на развитие советского танкостроения.

Далее, знаменитый пресс для изготовления одной готовой броневой плиты весом 70 тонн. Это достижение тогдашней немецкой инженерной мысли было получено СССР в середине 1930-х гг. Надо сказать, что в то время у СССР не было достаточно ресурсов даже для освоения выпуска полевых орудий на удовлетворительном уровне. Для освоения дорогостоящих морских программ денег не будет вплоть до второго полугодия 1938 г. Но каким-то образом императорская Россия справлялась с постройкой линкоров, для которых и нужны были такие бронеплиты.

Что же представлял собой линейный флот Сталина в канун Великой Отечественной войны? Мы специально сказали «флот Сталина», потому что концепция создания крупных сил линейного флота принадлежала в конце 1930-х гг. именно ему. На эту цель ушли крупные деньги, в ущерб строительству легких кораблей. Правда, и современные линкоры в 1941 г. в Красном флоте не появились. Знаменитый линкор «Октябрьская революция» был построен в 1911 г. и носил изначально название «Гангут». Линкор «Севастополь» был построен в том же 1911 г., как и известный линкор «Марат» (он же – «Петропавловск»).

Линкор «Советский Союз» был заложен в 1938 г., в июле 1941 г. его строительство прекратилось, оно было возобновлено после войны, но затем прекращено, в 1949 г. корпус недостроенного судна был отправлен на переплавку. Примерно та же участь постигла советские «Украину», «Белоруссию», «Россию». Строительство «Белоруссии» и «России» было прекращено еще в октябре 1940 г. из-за ряда технических проблем. Одна общая проблема строительства тяжелых кораблей в СССР до войны – это дефицит главных трубозубчатых агрегатов, их закупали в Швейцарии за золото.

В.Я. Сиполс отстаивает точку зрения, что поставки станков из Германии в СССР имели большое значение, поскольку в 1939 г. Советский Союз импортировал 3458 станков, а в 1940–1941 гг. только из Германии – 6430 металлорежущих станков. При кажущийся наглядности эти цифры пока что нам не дают ничего конкретного. 3458 станков были приобретены все-таки за один год – 1939-й. Мы не знаем ни качество, ни комплектацию оборудования, шедшего в Советский Союз из Германии и других стран. Значение импорта станков к третьей пятилетке в СССР заметно снизилось. Парк металлорежущих станков СССР составил в 1940 г. 710 тыс. штук. В 1937 г. импорт машин и оборудования снизился, по отношению к 1929 г., до 32,8 %[182].

В 1928 г. СССР почти полностью зависел от импорта машин и оборудования. В 1939 г. импорт в СССР в целом сократился до 22,6 % от уровня 1928 г.[183] Однако падение импорта в советской торговле было обусловлено не только политикой импортозамещения, но также и снижением цен на зерно и сырье, помимо прочего, в начале 1930-х гг. США и другие страны ввели протекционистские барьеры в отношении Советского Союза. Тем не менее сотрудничество Кремля с США по важным для СССР стратегическим направлениям продолжалось.

Была и еще одна причина охлаждения в советско-американских торговых отношениях – американцы, в отличие от немцев, неохотно шли на предоставление советской стороне долгосрочных кредитов. Несмотря на часто невыгодные для американской стороны советские условия торговли, товарообмен между США и СССР имел высокие показатели во второй половине 1920-х гг. Например, три четверти из имевшихся в СССР на 1930 г. в наличии 60 000 тракторов имели американское происхождение[184].

В