от Нарвика после 14 апреля 1940 г. оставалась достаточно боеспособная группировка норвежских кадровых войск численностью 7100 человек[175]. Эта наиболее боеспособная и хорошо оснащенная группировка должна была прикрывать Нарвик с севера от возможного удара советских войск через финскую Лапландию (норвежцы опасались во время Зимней войны и незадолго после вторжения советских войск). В целом размещение из-за Советско-финской войны наиболее мощной группировки кадровых норвежских войск на севере позволило вермахту достаточно быстро овладеть Нарвиком, Тронхеймом и Бергеном.

Никелевые и медные руды уже в середине XX в. были редкими в Европе. Финская Лапландия в этом смысле являлась лакомым куском для любой европейской державы. Проникновение англо-французского альянса в Финляндию началось еще задолго до прихода к власти в Германии Гитлера, поэтому западные союзники к 1938 г. имели там достаточно прочные позиции. Тем не менее вопрос упирался в Маннергейма и военную верхушку Финляндии, которые видели в Германии возможно более надежного союзника, нежели Британия.

В 1930–1935 гг. финны развили у себя добычу меди, однако ее переработка вызывала у них затруднения, пока в 1936 г. не был заключен контракт с «Нордойче Аффинери», ставшей уже в годы войны практически монополистом по переработке цветных металлов в Германии. Финляндия отправляла 12–13 тыс. т руды ежегодно до начала Второй мировой войны, получая в обмен 2000 т готовой к применению в производстве меди. Немцы оставляли себе 10 000 т[176], что составило в конце 1930-х гг. порядка 10 % германского производства этого металла. Остальную сырую медь Германия получала в основном из США и британских доминионов.

В октябре 1939 г. между Германией и Финляндией было подписано торговое соглашение: «медь в обмен на противотанковые орудия». Финны, по этому новому контракту, обязались не только сохранить прежний объем поставок, но и расширить его, по мере увеличения добычи. До начала «Зимней войны» финнам удалось осуществить крупные поставки меди в Германию, практически 30 % поступлений этого металла в рейх осенью 1939 г. пришлось на финский экспорт.

Война между СССР и Финляндией расстроила планы германского руководства насчет финской меди. Только в июне 1940 г. удалось возобновить диалог между финскими и немецкими компаниями по поводу восстановления поставок в Германию, которые оказались на довоенном уровне, то есть 12–13 тыс. т руды в обмен на 2 тыс. т готовой к применению меди. Так как Маннергейм не верил Сталину, то Финляндия спешно вооружалась, медь нужна была финнам самим, поэтому о радикальном увеличении экспорта в Германию этого металла не могло быть и речи. Только к осени 1942 г., когда Германия и Финляндия более года являлись военными союзниками, доля финской меди в немецком импорте этого продукта составила 13 %[177].

В годы войны Финляндия поставила Германии 496 тонн молибдена, примерно по 60 000 т кобальта в год, 25 000-30 000 т серного колчедана в год. Но самая крупная операция германских экономических структур и дипломатов была связана с никелем.

С 1934 г. никелевые рудники в Петсамо (нынешняя Печенга) контролировались англо-канадским концерном «Монд Никель». По немецким данным, в ходе советского наступления в Заполярье мощности по добыче никеля в Финляндии были основательно разрушены. По финским данным, что-то осталось, но сильно пострадала инфраструктура, которая, надо сказать, не была сильно развита. С 23 июля 1940 г. финское правительство начало прибирать к рукам собственность «Монд Никель», с началом войны с СССР все мощности компании в Петсамо были национализированы.

Несмотря на то, что Петсамо юридически остался после Зимней войны в составе Финляндии, Сталин продолжал претендовать на право распоряжаться продукцией никелевых рудников; правда, от финнов он получил право только на 40 % добычи этого металла, когда Германии достались 60 %. Однако ни одну из сторон такой раздел никеля Петсамо не устраивал. ОКВ выражал явное недовольство тем, что в Германии практически к концу подходили запасы никеля, к 1942 г. их должно было остаться 1000 т[178]. Сталин продолжал настаивать на пересмотре заключенного ранее соглашения по распределению долей в добыче никелевой руды, он предлагал Германии 6000 т, когда советской стороне предполагалось предоставить 37 000 т (речь велась, очевидно, уже о готовом к применению никеле). Эта столь обостренная фаза переговоров с Германией велась Москвой в ноябре 1940 г., когда Молотов встречался с Риббентропом в Берлине (13 ноября 1940 г.). Именно во время Берлинских переговоров Гитлер выразил озабоченность повышенным интересом Сталина к Балтийскому региону, то есть к Финляндии. Проблема в том, что Финляндия могла добыть только 10 000 т, при дополнительных инвестициях – 20 000 т. ОКВ требовал через компанию «Фарбен индустрии» весь объем добычи перенаправить в пользу Германии.

Вместе с тем Германия и СССР делили «шкуру неубитого медведя». Рудники в Петсамо пришли в упадок во время Зимней войны, состояние транспортных коммуникаций было плохим практически во всей Лапландии, возить никелевую руду в Германию можно было только через порт Киркенес вдоль всей Норвегии и через Скагеррак. До осени 1942 г. технические возможности горнорудного комплекса в Петсамо не позволяли плавить руду. Несмотря на жесткую позицию Сталина в никелевом вопросе, немцы начали вывоз никеля в конце осени 1940 г. Правда, крупных масштабов поставок никеля в Германию компании «Фарбен индустрии» достичь не удалось даже после начала войны с СССР и связанного увеличения немецких инвестиций в финский горнорудный комплекс и транспортную инфраструктуру Лапландии.

С конца 1940 г. до середины июля 1941 г. Финляндия поставила в Германию 11 000 т никелевой руды, из которой немцам удалось выплавить 250 тонн чистого никеля. Крупных масштабов добыча никеля достигла в Финляндии не ранее последнего квартала 1941 г. За 1941–1942 гг. Финляндия поставила в Германию 2800 т никеля[179], то есть руды, из которой был получен готовый никелевый полуфабрикат.

Поклонники гения товарища Сталина ставят в заслугу пакту Риббентропа – Молотова доступ Советского Союза к якобы новейшим на то время технологиям, которые были получены в конце 1939 – начале 1941 г. из Германии. На самом деле импорт технологий любого характера таит в себе больше негативного, чем позитивного. Конечно, есть исключения, например, импорт технологий Китаем в начале XX в. Разумеется, для перехода из Средневековья в индустриальную эпоху в сравнительно короткий срок получение технологий извне является позитивным фактором, но не так обстоит дело со странами, уже шагнувшими в индустриальную эру. Есть и другие исключения, например, малые государства типа Люксембурга или Уругвая, им также сложно самостоятельно осваивать многие стратегические технологии. Существует также проблема мотивации, например, крупная и густонаселенная Бразилия испытывала сложности с освоением современной металлургии в 1930–1940 гг., потому что на протяжении нескольких поколений бразильцы специализировались на выращивании и продаже на мировом рынке какао-бобов.

Мы помним хорошо кризис российской науки в 1990-х гг. Технологическое развитие России в эпоху «развитого ельцинизма» шло преимущественно за